Местом действия второй истории была уже Европа.
«Вскоре после того как на Западе придумали расфасовывать заварку в пакетики, в Венецию нагрянула делегация узбекских кинематографистов. В конце обеда официанты ставят на стол чайники с кипятком и коробку с разными сортами чая, упакованного в бумажные квадратики с ниточками. Гости в растерянности: никто не знает, как их использовать. Инициативу проявляет руководитель делегации: «Что вы сидите как мешком напуганные?! Еще подумают, что мы совсем дремучие! Кладите пакетики в рот — и запивайте водой из чашек». Официанты просто ошалели от увиденного: сидят полтора десятка мужиков, прихлебывают кипяток, а у каждого изо рта свисает ниточка с этикеткой».
Последней ролькой у Рязанова стала чиновница в «Небесах обетованных». К сожалению, в более поздних его картинах я не участвовала.
Иногда журналисты и зрители на творческих встречах задавали вопрос: «А почему у Гайдая вы снялись только в одном фильме? Муж мог бы за вас и похлопотать...» Услышав это в первый раз, растерялась. Полуянов и хлопоты за жену — вещи несовместимые. Да я и сама ни о чем таком Сережу никогда бы не попросила. Потом научилась отшучиваться.
В «12 стульях» снялась в роли солистки театра «Колумб». Сама пела на французском «Шумел камыш...» В те времена создатели фильмов очень серьезно подходили даже к эпизодам, поэтому пришлось брать уроки парижского произношения у внучки Станиславского — Ольги Игоревны Алексеевой. Я совершенно не знала языка и просто заучивала текст на слух. Поначалу казалось, мой французский ужасен, но репетитор была благосклонна и все время повторяла: Tres bien! Formidable! — «Прекрасно! Великолепно!»
Во время работы над «12 стульями» Сережа жаловался на боль в груди. Когда перешли к монтажу, уговорила его показаться врачам. Среди наших знакомых были хорошие специалисты. Они обнаружили диафрагмальную грыжу, решили, что произошло защемление, и посоветовали... прыгать со стола. А это был инфаркт, и от прыжков в сердце порвалось все, что только можно. Вдобавок начался двусторонний отек легких.
Светила медицины, под надзором которых теперь был муж, говорили мне: «Готовьтесь к худшему». Кардиолог с мировым именем профессор Смоленский тоже не оставил надежды: «С таким поражением не живут. Он обречен». Вскоре Вадим Семенович вместе с женой, актрисой Микаэлой Дроздовской, уехал куда-то на Север — скупать в деревнях старинные иконы, чтобы пополнить свою коллекцию. А вернувшись, был поражен, когда узнал, что пациент Полуянов жив и более того — идет на поправку.
