Сейчас Сереже уже двадцать шесть, Алеше — двадцать один год. Старший успешно трудится в агентстве ТАСС, младший оканчивает переводческий факультет в Московском государственном лингвистическом университете. Ни разу не проявили интереса к моей профессии, хотя я ее им рекламировал! Даже обидно...
Ирина умеет гасить меня, если вдруг вспылю. И тем не менее бывает, что могу поспорить с ней до ссоры. Правда, потом в большинстве случаев остываю и понимаю, что она была права. Жена во мне уверена принципиально, хотя и знает, что актеры — народ сложный: отношения между ними возникают из ничего и замыкаются порой до искр. Но Ире в голову не приходит что-то там выяснять, докапываться. Понимает: я не оставлю ее никогда.
В середине восьмидесятых я ушел из Гостелерадио, где отработал четыре года, возглавляя отраслевую социологию: безмерно устал от бесконечных интриг и доносов сотрудников друг на друга. Правда, в то время все это дурно пахнущее варево кипело внутри телесообщества, не выплескиваясь в эфир. Совсем иное происходит сегодня. Чего стоит недавняя попытка унизить старейшего режиссера, который по иронии судьбы всю свою жизнь средствами театра отстаивал достоинство человека. Речь о моем наставнике и старшем друге Марке Розовском. Стыдно, господа!
Я в то время как раз перешел в театр «У Никитских ворот». С Виктюком случился разлад. Я по-прежнему играл ведущие роли. На читках мы разминали потрясающие пьесы: «Пролетая над гнездом кукушки», «Серсо», «Самоубийцу». Но Роман Григорьевич каждый раз откладывал начало работы и лихорадочно хватался за что-то новое. Позже мы поняли, что наш режиссер «забеременел» новой эстетикой.
Прикинули и обнаружили, что не выходим на сцену уже больше года. И дружно решили отправиться в театр-студию «У Никитских ворот», которую только что набрал в Доме медика Марк Розовский. Автор и постановщик легендарной «Истории лошади» взял нас с потрохами — он бывал на спектаклях Виктюка, актеры ему нравились.
Розовский мгновенно назначил меня на Эраста в «Бедной Лизе». Спектакль, до этого шедший с огромным успехом на сцене ленинградского БДТ, прозвучал и в Москве. А в 1989 году мы с «Лизой» впервые в истории советского театра стали лауреатами фестиваля «Фриндж» в Эдинбурге. О нашем триумфе писали все лондонские и шотландские издания. Но в параллель в Эдинбург приехала «Таганка» с «Борисом Годуновым», и вся советская критика с упоением рассказывала о первой работе Юрия Любимова после возвращения в СССР. О нашей же победе не было почти ни слова... Видимо, к театру Розовского серьезно тогда не относились.
