На лето мы перебрались в Малеевку. Липатов тогда ничего не писал. Снова рассказывал о своей жизни. Вспоминал, как молодым гулял ночами, а когда возвращался под утро, пил молоко из кринки. И утверждал, что счастье — это как раз и есть утренняя усталость после бессонной ночи, аромат самой ночи и вкус молока. Водку впервые он попробовал в девятнадцать лет. С этого возраста и началась его печальная длинная история с алкоголем.
Как раз летом 1977-го мы оказались за одним столом с Георгием Данелией и его соавтором Викторией Токаревой. Она находилась в Доме творчества по путевке, а Данелия снимал комнату в избе в соседней деревне. Там стоял сундук, куда Гия с Викой сложили часть гонорара за недавно снятый фильм «Мимино». Дверь не закрывалась, про содержимое сундука знали многие, но, к удивлению, ничего не пропало. Должна признаться, что Данелия мне сразу понравился. Его печальные и ласковые глаза притягивали, о чем я говорила Липатову. Тот страшно злился: да такие у любого торговца в кепке на Центральном рынке! Видимо, и я была небезразлична Данелии, не раз ловила на себе его теплый заинтересованный взгляд. Вика ревновала, хотя тогда сама была замужем, у нее росла маленькая дочь.
В наш круг входили Григорий и Любовь Горины. Мне запомнилась одна Гришина байка. В отсутствие жены он собрал дома веселую компанию. Друзья явились с девушками. Одна из них по рассеянности или с умыслом оставила в ванной свою губную помаду. Гриша ее не заметил и не выбросил. Люба вернулась, спросила, откуда помада. Зная, что жена на дух не переносила одного из гостей, он решил не признаваться, что устроил вечеринку, и на голубом глазу выдал:
— Ты что, забыла? Это же твоя!
