Я сразу позвонил Антонио и, рассказав все как есть, оставил ему выбор: «Хочешь — приезжай, хочешь — нет». Он прилетел первым же рейсом и двадцать дней вместе со мной ухаживал за Аришей. На двадцать первый они прямо из больницы (дочка с повязкой, скрывающей половину лица) отправились в итальянское посольство регистрировать брак. В девяностых сотрудники иностранных представительств очень неохотно заключали союзы между своими соотечественниками и русскими невестами — знали, сколько «интердевочек» вьется вокруг каждого западного жениха. Но драматическая история Антонио и Ариши так потрясла их, что ребят расписали сразу, без всяких отсрочек.
Арише сделали несколько операций по пересадке кожи. Первые два года, выходя на улицу, она завешивала половину лица волосами, а потом стала обходиться косметикой. Следы страшной аварии сегодня, к счастью, не видны. Недавно я был на Сардинии в гостях и убедился, что у Ариши все хорошо. Они с Антонио работают в собственном магазине, который приносит неплохой доход, и растят дочку Звеву. Имя моей внучки переводится на русский как «святая Ева». Замечательная девочка, мы с ней очень подружились...
Сейчас вдруг вспомнил, что не рассказал о случае, который во многом изменил мой характер и даже психику. В самом начале шестидесятых я, двадцатилетний актер ЦДТ, был приглашен в телеспектакль «Трагедия в поселке». Накануне мы с друзьями крепко выпивали, что-то из спиртного оказалось не лучшего качества, и на трактовой репетиции я чувствовал себя не очень хорошо. Но когда прозвучала команда «Начали!», справился с дурнотой и нормально провел несколько сцен. Потом настал черед самой тяжелой, когда отец проклинает парня, изнасиловавшего его дочь. Отца играл Ульянов, насильника — я. Михаил Александрович в ту пору был в хорошей силе, и произнесенный им пятиминутный монолог — со знаменитыми ульяновскими интонациями, взглядом, который мог испепелить, — подействовал на меня как череда ударов электрическим током. Тело начало адски корежить, руки и ноги выворачивало из суставов, сердце то замирало, то колотилось как бешеное. Из последних сил я рванул в холл и с криком «Братцы, умираю! Помогите!» рухнул на пол. Кто-то вызвал скорую, меня повезли в больницу. Пришел в себя еще по дороге, и первое, о чем подумал: «Это ведь дикий темперамент Ульянова так подействовал, сумасшедшая энергетика, которую он на меня направил...»
После смерти Михаила Александровича дочь опубликовала его дневники, где я прочел примерно такую запись: «Сегодня на телецентре парнишка из нашей передачи отравился и умирал. Как ему, бедняге, было страшно, как он кричал: «Братцы!» Обошлось. Но я подумал, через сколько мук и тревог человек проходит...» Великий артист и очень скромный человек Михаил Александрович Ульянов даже не предположил, что я стал «жертвой» его актерского дара, его игры.
