...Во сне я был суперменом. Нет, не спасал мир. Скорее уничтожал. Ну не спасать же то, что мне не нравится? Во сне я летал, совершал подвиги.
— Часть детства вы провели в Каунасе, часть — в Ленинграде. Почему?
— В Каунасе служил мой отец. Мама родилась в Ленинграде, переехала в Каунас за папой. Потом они развелись, мне было года четыре, и мы с мамой вернулись в Ленинград.
— С отцом вы продолжали общаться?
— Да, но он не принимал активного участия в моей жизни. А вот отчим все время скандалил. Если дети видят ссоры своих родителей, значит, у них будет то же самое в семье... Это грустно. К папе я иногда ходил в гости, а когда мы переехали из Каунаса в Ленинград, он приезжал два раза в год по своим коллекционерским делам и общался со мной. Папа собирал сначала монеты, награды, знаки отличия, потом уже антиквариат и все остальное. А вот отчим собирал спичечные этикетки. Об этом можно немножко почитать в моих воспоминаниях «Дедушка у меня был рыжим».
— Вы что-то унаследовали в характере от отца?
— Ну конечно! Это раньше генетику считали лженаукой. Дети наследуют от родителей все. У них те же жесты, те же интонации, те же выражения. Даже те, которые они не могли ни видеть, ни слышать. И потом, люди одной национальности имеют общие черты. У нас все в роду евреи, неевреев не замечено. Однако есть папины качества, которые я очень хотел бы иметь, но не унаследовал.
— Например?
— Папа мог остановить любую машину, даже милицейскую, попросить его подвезти, всю дорогу болтать с водителем, а потом, пожав ему руку со словами «Чтоб не обидеть...», выйти не заплатив. А как папа торговался с коллекционерами — можно в учебники заносить. Приходим, отцу нужна определенная монета, хозяин ее достает, называет цену. Ну, предположим, сто рублей. Папа говорит:
— Нет, я не возьму.
— Почему?
— Она гораздо дороже. И в такой сохранности, как у вас, может стоить тысячу. Смотри, сына, вот сразу видно — настоящий коллекционер. Какая коллекция, какой вкус... Нет, я не возьму.
После этого папа получал монету бесплатно.