— Ладно, так и быть, — милостиво соглашаюсь я.
На следующий день иду в клуб и у входа — мама дорогая! — вижу огромное объявление, написанное цветными карандашами: «Встреча с артистом Николаем Годовиковым». Вот это я попал, никогда же перед публикой не выступал! Вечером в зале народищу — не протолкнуться. В первых трех рядах семьи офицеров. Дальше солдаты из нашего гарнизона. О чем рассказывать-то? Как из-за велосипеда по башке трубой огрели? Кошмар! Но у меня была «маленькая» припасена — для храбрости. Пока никто не видит, отхлебываю глоток, потом второй. Стало веселее, и страх прошел. Сейчас, думаю, выдам свою творческую биографию!
В центре сцены стоял стол, покрытый красным кумачом, на нем — графин, стаканы с водой, Миша Плотников восседает. Рядом стул для меня. Я в своем укрытии еще глоточек сделал. Снова выглядываю. Перед глазами уже плывет. Слышу, Миша объявляет: «В этом фильме сыграл роль солдат нашей части Коля Годовиков. Сейчас он вам расскажет о съемках и ответит на все вопросы. Аплодисменты, товарищи!»
Делаю пару шагов, спотыкаюсь, чуть не лечу лицом на пол. Спасибо, ребята-сослуживцы сзади поддержали. Прикидываю расстояние до стола и Миши, намечаю траекторию. Стараясь ей следовать, с трудом переставляю ноги. Но все-таки дохожу. И даже сажусь ровненько, оперев локоть о стол и положив подбородок на руку. Я смотрю на зрительный зал. А он — на меня. Долго так сидим. Потом локоть соскользнул и... Последнее, что помню, как падал со стула на пол. Очнулся уже на губе, в холодной камере. Зашел «надзиратель» — солдатик из нашей части — и сообщил, что дали мне семь суток. На вторые Миша пришел. Мне совестно в глаза ему смотреть.
— Извини, я тебя подвел.
— Выступать все равно будешь! — отрезал он. — Я даже кино людям не стал показывать. Через семь суток выйдешь и выступишь.
