Мастерская тоже впечатляла. Стены были украшены не только работами художника, но и прекрасной коллекцией редких икон. Это наполняло полутемное помещение ореолом благости и таинственности. А резная дубовая мебель ручной работы и предметы быта, привезенные из глухих деревень, создавали атмосферу старого русского терема. Что характерно, вся эта архаика находилась в шедевре конструктивизма — большой шестигранной башне на доме Моссельпрома, украшающем Арбатскую площадь.
Мастерскую в двух шагах от Кремля Глазунов получил после обращения Сергея Михалкова, живого классика советской литературы, к министру культуры Фурцевой. Сергей Владимирович поверил в молодого художника, увидев его работы на самой первой московской выставке. Взял его под свое покровительство, помог выбраться из нищеты, окружил прямо-таки отеческой заботой. Поэтому он и рекомендовал снять Илью в кино.
С кинопробами Глазунова связана детективная история. Мы решили провести их в снесенной ныне гостинице «Интурист». Этот стеклянный монстр стоял на месте нынешнего отеля «Ритц Карлтон». Для съемок арендовали двухэтажный люкс на двадцатом этаже. В нем останавливались шейхи, короли и президенты, приезжавшие в СССР с государственными визитами. Начали мы снимать, вдруг звонок с «Мосфильма»: немедленно все прекратить, выйти из номера и ждать дальнейших указаний. В люкс быстро зашли какие-то люди. Пока они там хозяйничали, киногруппа маялась в коридоре. Потом нам разрешили войти, категорически запретив передвигать мебель. Я внимательно осмотрел номер и заметил, что книжный шкаф, который для съемок сдвинули по кадру, возвращен на свое место. И все понял — мы нарушили систему прослушки.
