— Ну что вы так на парня накинулись? Наверное, он хотел прийти в чем-то парадном, а комсомольский значок остался на школьной форме. Так ведь?
— Именно, именно, — закивал из своего ступора я. В общем, дали характеристику.
Но и на этом мытарства не закончились. Неожиданно мой совершенно аполитичный папа сказал, что ему все надоело и он намерен покинуть стройные ряды КПСС. «Игорь! — воскликнула, всплеснув руками мама. — Ну ты нашел время, сын в вуз поступает...» В общем, уговорили отца с подобным шагом повременить. Он остался в партии, но на собрания ходить перестал. Может и к лучшему. Иногда спокойнейший и добрейший папа мог врезать такую правду-матку, что мало не казалось! Когда в Малом поставили «Целину» по Брежневу, спектакль долго не складывался — критиковать боялись, а хвалить было невозможно. На обсуждении все мямлили, что в целом неплохо, однако надо доработать... Отец встал и сказал, что выпускать надо как есть: «Пусть наш позор будет публичным!»
Следующая проблема, возникшая между мной и получением высшего образования в инязе, сейчас кажется совсем уж непонятной. Класса с четвертого я носил очки, правый глаз видел плохо — минус четыре. И вот пришел подавать в вуз документы, в том числе справку о состоянии здоровья из школы, а у меня их не берут. «У вас очень плохое зрение, — сказал принимавший документы человек, — мы можем взять только до минус двух с половиной, а у вас минус четыре». Второй глаз у меня видел нормально, но я был ужасно застенчивым, настаивать не стал, взял все свои бумажки и поехал домой.
Открывает мама, я, снова в психологическом параличе, протягиваю ей бумаги и говорю: «Не взяли». Напротив нас, буквально дверь в дверь, жил декан переводческого факультета. Мама сгребла документы, меня в ступоре — и к нему. Объяснила ситуацию. Дело в том, что именно он год назад порекомендовал мне поступать в иняз, поговорив со мной на английском. Декан сказал: «Плюньте на это, пусть Володя сразу идет на институтскую медкомиссию, там не такие идиоты».