— Фаина Георгиевна, вы где?
— Я умираю... — раздается тихий голос из спальни.
И вот мизансцена: она лежит на кровати, укрывшись с головой. Но не успеваем мы испугаться, как из-под пледа показывается хитрый глаз и вслед за тем звучит реплика: «Сегодня капризничать не буду!» Ей нравилось, когда о ней заботились, с ней носились...
Порой Раневская приезжала к нам на дачу на целый день. Там, на природе, казалась спокойнее и домашнее. Она была очень уютной пожилой дамой. Когда уезжала, родители непременно до нее дозванивались, чтобы узнать, как добралась. Повесив трубку, отец говорил: «Ну, Фуфа сегодня была в ударе!» Раневская писала родителям письма, неизменно передавая привет своей подружке.
Кого только не было у нас в доме, каких только поводов не находилось, чтобы собраться! Помню, папа привез из Каира громадную корзину свежих манго и тут же принялся всех обзванивать и приглашать в гости на экзотическое угощение.
Однажды в дверь позвонил незнакомый человек: «Я с отсидки. Одеть есть чего?» Ему вынесли какую-то одежду. Потом он объявился через год и еще через год. Мы уже ждали, когда снова освободится. Рецидивист успокоил родителей, что наш адрес ТАМ никому не дает: мол, не бойтесь, других ходоков с зоны у вас не будет.
Разные гости, разные темы. Приходил Галич — звучали бардовские песни, Трауберг — затевались серьезные разговоры. Но это всегда было интересное общение, без мелкотемья.
Кстати, рассказывали, что я чуть не устроила Галичу «десятый инфаркт». Насчет десятого его жена Нюша, конечно, преувеличила. В тот год Галичи жили на даче у Ксении Марининой, и меня с Лелей туда отправили. В первый день говорю ей: «Совок, мак, гуля». «Мак» — это мой алый берет для прогулки, а «гуля» — гулять. Александр Аркадьевич лежал на раскладушке в саду. Получилось так, что я нарезала круги вокруг Галича, причем по делу: лепила из песка куличики. Вдруг он меня окликнул:
— Бубк, рассказала бы сказку, что ли.
Я отвлеклась от важного занятия и серьезно спросила:
— Свою?
— А у тебя есть свои? Давай.
Он явно заинтересовался: какие могут быть у четырехлетнего ребенка сказки?
— Короткая. Зайчик пошел в лес, написал, утонул.
Галич хохотал так, что все сбежались.
— Более лаконичной трагедии я не слышал! — сказал он и потребовал валерьянки.
Александр Аркадьевич был сценаристом картины «Верные друзья». В 1954 году ее посмотрело сорок миллионов зрителей. Отец, Меркурьев и Борисов составили идеальное трио, их песня «Плыла, качалась лодочка» стала знаменитой на всю страну. Они были очень хорошими друзьями не только на киноэкране, но и в реальной жизни. «Ленинградцы», как называли их мы, москвичи, часто у нас бывали. С Василием Васильевичем папа познакомился еще в институте. Они играли вместе в фильме «Глинка», отец — самого композитора, а Меркурьев — его дворового мужика. Дяде Васе было очень трудно одному тянуть свою громадную семью, он много работал, в столицу наведывался редко, зато когда приезжал, папа непременно звонил ему в гостиницу: «Василий Васильевич, до отхода «Красной стрелы» еще есть время, заезжайте к нам!» Но ближе отец был все-таки с Борисовым. С дядей Сашей его связывали очень теплые отношения целых двадцать пять лет, папа его называл «друг мой задушевный».
