От актрис «Современника» большой теплоты я не чувствовала. Но здесь как раз ничего удивительного. В актерской профессии каждый зациклен на себе. Это не эгоизм, а нечто возвышенное: ты как бы один на один с искусством. Знаю по себе — готовясь к спектаклю, могла месяцами не замечать ничего и никого вокруг. Правда, и гадостей мне тоже не делали. Подружиться же успела разве что с Катей Васильевой. Тогда она была замужем за драматургом Михаилом Рощиным и в его пьесе «Валентин и Валентина» играла старшую сестру. Ей одной и призналась, что в жизни назревают серьезные перемены. Перед спектаклем шепчу:
— Кать, представляешь, я беременна!
Она смеется:
— Ирка, я тоже!
На сцену обе выходили почти до восьмого месяца. В середине апреля одновременно ушли в декретный отпуск, а театр на все лето отправился на гастроли. Встретились на открытии сезона в октябре. Подхожу к Кате:
— Как ты?
— Родила, — отвечает, — мальчик.
— И у меня!
Стали выяснять, что да как. Оказалось, рожали у одного доктора и обе назвали сыновей Митями — вот так совпадение! Только ее малыш появился на свет в начале мая, а мой через месяц — в июне.
— Вы отдали сына своим родителям в Кинешму, а сами жили в Москве...
— Действительно, год откормив Митю грудью, я отправила его к своим в Кинешму. Не полагался тогда декретный отпуск по уходу за ребенком до трехлетнего возраста. Да и любила я свою профессию — хотелось играть, играть...
Слава пытался возражать: дескать, пусть в Москве растет пацаненок, его родители присмотрят. Но я была категорична: в Кинешме свежий воздух, почти деревня, ребенку лучше на природе. Ничего страшного, меня тоже бабушке с дедом отдавали. При этом каждые выходные бежала на вокзал, садилась в поезд и ехала в Кинешму. А вот Слава навещал Митю все реже. Почти всегда находились дела: репетиции, съемки, встречи с друзьями или просто устал.
Скоро секрет его занятости раскрылся. Однажды общая знакомая сказала: «Ир, ты что, слепая? У Жолобова роман с молодой актрисой, на гастролях завертелось!»
Другая, может, засомневалась бы: оговорили красавца мужа. Но я поверила сразу. Слава действительно очень тогда изменился. А я, крутясь как белка в колесе, и впрямь ничего не замечала до последнего.