— Нет, справлюсь сама.
— Тогда подожду вас возле его кабинета.
Разговор с Валентином Николаевичем был недолгим. Он снова немного попенял из-за моего ухода в «Маяковку», а потом сказал: «Ладно, дело прошлое, приноси документы. — Потом Плучек поцеловал меня в лоб и добавил: — Берегись наших «половых беркутов». (Так и сказал! — Е. Г.) Будь художником. Поосторожнее с ними!» И назвал фамилии тех, кого следовало остерегаться: Миронов, Ширвиндт и Державин.
Когда вышла из кабинета, Андрея в коридоре не оказалось. Какое счастье, надо скорее уехать, чтобы невзначай не столкнуться с ним снова. Меня же предупредили: бойся этого человека — и я вправду испугалась. Но едва успела доехать до дома, как раздался звонок по телефону.
— Ну почему вы ушли? Я носился по всему театру, вас разыскивал, мы же договорились встретиться у кабинета Плучека!
Это был Миронов. Понятия не имею, как он узнал мой номер. Ответила:
— Видимо, что-то недопоняла. Вас не было, я отправилась домой, у меня вечером съемка.
Работала тогда на «Семнадцати мгновениях весны» — чудесное кино моей юности, мой дебют. Татьяна Михайловна Лиознова — гениальный режиссер. Моими партнерами были остроумнейший, интеллигентнейший Ростислав Плятт, великий Евгений Евстигнеев. И аристократичный Вячеслав Васильевич Тихонов — у нас были очень хорошие отношения, близкие, доверительные. Он меня опекал, на съемках стоял рядом и шептал в ухо: «Давай еще один дубль... А это не тот ракурс, давай поменяем».
— Коллеги-актеры болтали о ваших якобы чересчур теплых отношениях.
— Чужие разговоры оставлю без комментария. Вячеслав Васильевич был женат, незадолго до «Семнадцати мгновений...» у него родилась дочь. Я бы никогда не позволила себе разрушить чужой брак.
...На второй день после нашего знакомства с Андреем он приехал ко мне на съемки. Был перерыв. Мы с Тихоновым сидели в комнате отдыха и пили чай. На столе самовар, сушки.
Входит бабулька-администратор, обращается ко мне:
— Милок, тебя там кличут.
— Кто?
— Говорит, что жаних, — сама смеется.
Я удивилась: кто-то меня разыгрывает. И тут повляется Миронов, в руках у него сирень и банка клубники. Позже Мария Владимировна будет со смехом вспоминать, как сынок оборвал все кусты сирени на даче: «А я-то голову ломала — куда это он? И всю клубнику унес, я только собрала. А Андрей хвостики срезал, ягоды помыл, положил в банку, засыпал сахаром и в машину поставил. Побрился, надушился, долго выбирал рубашку и умчался куда-то».
Миронов возник передо мной с этой клубникой и сиренью. С тех пор сирень — мои любимейшие цветы. И ведь родила я наше с ним чудо — Машулю, когда она цвела. И опять дома были сирень и аромат.
