— Даша, давай встретимся.
— Хорошо.
Сели на скамеечку в парке на Славянском бульваре, Вася стал упрашивать:
— Вернись, пожалуйста, давай начнем с начала. Я тебя люблю. Ты единственная женщина в моей жизни.
— Васенька, куда возвращаться? Где мы будем жить? Я живу со своими родителями, ты — со своими.
— У меня!
— Твоя мама меня ненавидит! Как ты себе это представляешь? Да они вместе с твоим братом просто меня придушат.
— Я поговорю с мамой!
Вася меня обнял, просидели так не меньше часа. В голове промелькнула мысль: может, все-таки попробовать? Ком застрял в горле, отчетливо осознала: не готова снова все это на себя взваливать, боюсь неизвестности, того, что может случиться дальше. Нет, я просто этого не выдержу, и мои родители тоже! В итоге сама попаду в психушку!
Спросила:
— Ты общаешься с другими девушками?
— Не хочу, у меня не получается. Привык к тебе, никто мне больше не нужен.
— Вась, давай с тобой просто дружить, всегда поддержу, буду рядом.
Он согласился. Это была наша последняя встреча, а потом я узнала, что он выпал из окна. Не верю, что хотел покончить с собой. Никогда не замечала у Васи никаких суицидальных настроений, даже в самые тяжелые моменты. Когда услышала о том, что случилось, едва не грохнулась в обморок. Позвонить, чтобы справиться что с ним, не могла, меня бы просто послали. Наводила справки через общих знакомых, которые с Васей общаются. Узнав, что Степанов отделался переломами, испытала облегчение: все нормально, он жив и почти здоров.
История подняла новую волну негатива. Виноватыми в произошедшем снова объявили меня и... Федора Сергеевича Бондарчука. Со мной все ясно, а Бондарчука упрекали в том, что больше не снимал Степанова. Вася был крепко обижен на режиссера, который открыл его зрителям. Якобы сам слышал, как в каком-то интервью Федор Сергеевич заявил, что он ошибся с исполнителем главной роли, из-за этого фильм провалился в прокате. Сколько ни искала это высказывание в Интернете, так ничего и не нашла.
