В постановках Андрея Александровича всегда было задействовано много массовки, все молодые актеры через это проходили. И вот мы репетируем «Как вам это полюбится», в главных ролях Олеся Судзиловская, Даша Повереннова, Саша Макогон, Даня Спиваковский. За их спинами стоят жители Арденского леса — или лесовики, как называл нас Андрей Александрович. Сыграли какую-то сцену, вдруг Гончаров останавливает репетицию со словами:
— Милый, встань правее! — И не особо понятно, к кому он обращается. — Давай! Посмотри на меня, встань правее!
Я говорю:
— Это вы мне, Андрей Александрович?
— Да, тебе! Правее!
Я делаю шаг вправо.
— Еще правее! Еще на три шага! Еще!
— Андрей Александрович, там дальше кулиса!
— Вот в нее и уйди! — Затем поворачивается к завтруппой: — Нельзя таких больших артистов ставить в массовые сцены. Все будут ждать, что он что-то должен сказать.
Фраза оказалась для меня судьбоносной: с тех пор в массовых сценах меня не задействовали. Вскоре получил роль Ивана-дурака в детском спектакле «Иван-царевич». В «Приключениях Буратино» я играл Карабаса-Барабаса, Даня Спиваковский — Дуремара, Дима Прокофьев — Кота Базилио, Саша Макогон — Буратино, Аня Ардова — Лису Алису, Стас Назиров — Артемона, он сейчас режиссер, снимает сериалы. Постановку принимали на ура и взрослые, и дети. А мы кололи друг друга нещадно, особенно в периоды зимних каникул, когда выходили на сцену в «приподнятом» праздничном настроении и кочевряжились как хотели.
Черепаха Тортила выезжала на сцену в шкафчике на колесах, створки открывались, из него выскакивали девочки — лягушки и пиявки — и танцевали. Буратино сидел на авансцене лицом к залу, вглядывался в болото. Однажды я подговорил актрису Анну Воронову (ее уже нет с нами) разыграть Сашку. Надел ее платье, шляпу, взял в руки микрофон, делал вид, что произношу текст (его говорила Аня, стоя за кулисами), а сам приблизился к Макогону. Когда Сашка обернулся и увидел меня, от неожиданности чуть не свалился в зал. Его потом трясло весь спектакль! А мы хохотали как сумасшедшие.
