После того ужасного эфира с «круглым столом про Валаам» я не кинулась звонить отцу, потому что буквально через день мы должны были встретиться на открытии сезона его Культурного центра. Я не хотела его отвлекать, да и, честно говоря, не предполагала такой острой реакции на телепередачу. Думала, увидимся лично и объяснюсь. Но мне пришла СМС от Иры, супруги отца, о том, что мы неблагодарные, меркантильные и должны оставить Виторгана в покое. Мы оставили и вернулись на остров.
Виторганы снова отгородились от нас каменной стеной. Были только эта СМС про нашу неблагодарность и еще пара нелестных отзывов в юбилейном фильме (у Эммануила Гедеоновича как раз в том году был юбилей). Кстати, ее сообщение я переслала Шамилю. Потом в течение года регулярно мне приходили СМС с его извинениями. Так и писал: «Простите». Видите, даже такого циника, а поступили с нами чрезвычайно цинично, пробрало...
— Ксения, вы взрослые люди, кажется, могли бы уже раз десять перекроить жизнь! Но этот круг — Виторган и остров — будто вас всех не отпускает...
— Говорят, что у каждого человека где-то существует его половинка. Так вот, моя вторая половина — это остров. Так уж вышло. Дважды я была замужем, родила двоих детей, но каждый раз возвращалась на Валаам. Мама после разрыва с отцом больше замуж не вышла, хотя у нее были отношения, и довольно длительные. Мужчина тоже был актером, невероятно похожим на Виторгана. Она говорила, что не сложилось, потому что его семья, родители были резко против того, что единственный и любимый сын свяжет жизнь с женщиной с ребенком. Саша сейчас тоже растит детей одна. Странная история, в общем, у нас по женской линии.
— И все-таки, мягко говоря, необычное место вы для жизни выбрали. У меня, например, Валаам ассоциируется в первую очередь с режимным интернатом для инвалидов войны... Страшное же место!
— Наш Валаамский дом-интернат никогда не был режимным и никогда не был только для ветеранов и инвалидов войны. Сам дом-интернат я не застала, его расформировали за пару месяцев до моего приезда. Но многие жильцы остались на острове. Я знала тех, кто женился, завел детей. Видела, конечно, калек — у кого рук не было, у кого ног. Но шока не испытала. Все эти люди воспринимались очень естественно, как часть острова. Знаю несколько историй. Например про Александра Подосенова с огромными дырами в голове: он был парализован, но долго прожил здесь. Семнадцатилетним юношей ушел на войну, прибавив себе год. Тяжелейшее ранение получил на Карельском фронте. Его история меня поразила, это какое-то запредельное мужество. Что же тут страшного? Напротив — прекрасно!
