Маме с папой я говорила, что ночую у подружки, а сама отдавалась безумному чувству. К концу школы родители догадались, что к чему. И как нельзя кстати, по их мнению, оказался образовательный вояж в Лондон на курсы при Кембриджском университете. Родители долго копили на него деньги. Перед отъездом торжественно вручили фунты, на которые дочери предстояло жить за границей.
Я была в шоке от того, что придется разлучиться с Гришей. И вела себя вызывающе — стала совсем плохой девочкой, о чем вскоре узнала и лондонская полиция. Поселили меня в семью, в которой жилось не лучше, чем Гарри Поттеру у Дурслей. Русскую гостью запирали на третьем этаже из-за того, что бойфренд хозяйской дочки положил на меня глаз. Все бесило в этом английском семействе, моя свободолюбивая натура не терпела никаких ограничений. Глотком свежего воздуха для меня стала дружба с таксистом — польским эмигрантом, с которым в один прекрасный день сбежала и поехала кататься по Лондону. Он посадил меня за руль! Я ехала без прав, по встречной полосе! О чем он думал — недоумеваю я сегодня, — взрослый мужчина, радовавшийся жизни рядом с шестнадцатилетней девчонкой, управлявшей его машиной?! При этом вел он себя со мной чисто по-дружески, без намека на приставания и ухаживания. По-видимому, в холодном, чопорном Лондоне он просто нашел во мне родную, отвязную душу...
Как и следовало ожидать, нас поймали. Что стало с таксистом — не знаю, а меня посадили в тюрьму. Я сидела в одиночной камере, распевала в знак протеста песни своего кумира Владимира Преснякова, кричала: «Свободу попугаям!» — и веселилась от души, испытывая необыкновенный драйв от происходящего. «Боже мой! — думаю сейчас. — Не представляю себе, как пережила бы, случись такое с одним из моих детей!» После двух дней тюрьмы меня... выслали из Англии. Ну уж на этот раз родительского гнева не миновать, думала я, радуясь предстоящей встрече с Гришей. Но опять все обошлось — все мои выходки папа с мамой воспринимали как должное.
Ненадолго вырвавшись из объятий соскучившегося возлюбленного, я поступила в иняз, как хотел папа. В этом институте работал деканом его лучший друг, поэтому вариант был беспроигрышным. Но через полгода я забросила институт, сбежав из него в экспериментальный, первый в России мюзикл. Услышала, что объявили кастинг, и пошла попробовать свои силы. Меня взяли. Это была постановка на философскую тему о жизни и смерти: до сих пор помню свой танец коряги, которая эволюционировала, превращаясь в человека. Но увы, до премьеры дело не дошло — у организаторов не хватило денег дотянуть до победного конца, спустя полгода репетиций мюзикл закрыли.
