Еще одним испытанием была сдача новой коллекции представителям швейных фабрик, приезжавшим чуть ли не каждый день. Перед ней тоже приходилось попотеть. А потом толстые и грубые тетки решали, что носить советским людям. Они руководствовались исключительно собственным неразвитым вкусом и отвергали великолепные вещи. Художники были вынуждены приспосабливаться к требованиям производственников. Отвести душу они могли только при создании коллекций для подиума или публикуя свои модели в специализированных журналах.
К оформлению номера мы часто привлекали известных художников-иллюстраторов. Макет одного из них делал Лев Збарский, к тому моменту я уже была с ним знакома. Получилось смешно: мы ездили с подружкой в отпуск в Крым. Отдыхали в Доме творчества художников имени Константина Коровина в Гурзуфе. Путевки достал мой папа, художник Давид Нюренберг. В то время Дом творчества представлял собой жалкое зрелище. В старом корпусе не было ремонта, наверное, со времен Коровина. Мы с Таней жили на втором этаже, на веранде, и в полу зияли такие щели, что было видно все, что происходило внизу. Под нами жил Збарский с друзьями. Таня была ужасной хулиганкой. Мы покупали на рынке сливы — очень сладкие, перезрелые, и она кидалась ими в спящего Леву. Несколько раз попала прямо в физиономию. Заигрывала, что ли? Как-то встретились в столовой, Лева стал возмущаться: как вам не стыдно, девочки, — а мы в ответ расхохотались и убежали.
Не успела вернуться в Москву и выйти на работу, как увидела Збарского в редакции. На мгновение мы оба остолбенели, а потом сделали вид, что незнакомы. С макетом Леве помогали еще два художника — его друзья Клячко и Красный. Я подбирала им модели одежды. Обложку утверждали на редколлегии. Модель должна была показать Мила Романовская, но ее внезапно вызвали в министерство на сдачу коллекции рабочей одежды. Пришлось обратиться к Регине. Она не любила такие показы для «своих», это был не ее уровень, но в тот раз неожиданно согласилась. Загримировалась, надела платье в пол. Редколлегии проходили в большой комнате с высокими потолками. Двери в ней были огромные, с богато декорированными наличниками. Когда Регина в них появилась, все ахнули. Она выглядела как королева на парадном портрете в дорогой раме. Больше всех ее красотой был потрясен Збарский, я видела. Роман Регины и Левы разворачивался на моих глазах. Он пробыл у нас примерно месяц, приходил каждый день. Работал до обеда, а часа в три говорил: «Ну, пора заказывать столик». И все понимали, с кем Збарский идет в ресторан.
