— Ну все, — говорю, — хватит! Я уже озверел лежать!
Наконец слышу:
— Начали!
Открываю глаза.
— Ты кто, человек или дьявол?
— Я Эдмон Дантес! — откликается Авилов.
И я отвечаю:
— Твою же мать!
Группа валится от смеха, Хилькевич орет:
— Что ты наделал?
А я встаю с пола и заявляю:
— Второго дубля не будет, у меня незаметная артикуляция, так что в картину возьмешь этот.
Так и случилось. Когда фильм посмотрел автор сценария Марк Захаров, сказал Хилькевичу: «Извини, Юр, но лучше всех играет Севка!» Так Маркуша определил!
С дядей Женей Матвеевым меня познакомила моя подруга Лера Заклунная. Они снимались в «Сибирячке», играли любовь на экране. Ходило множество слухов об их романе в жизни. Точно знаю — безосновательных, Лерка, так же как наша общая подруга Нина Попова, человек цельный. В те годы она была влюблена в коллегу, народного артиста из Театра Леси Украинки, страшно переживала, когда они расстались.
Простые женщины-поклонницы сотнями вешались дяде Жене на шею. Что касается актрис, то единственный настоящий роман случился у него с Вией Артмане. Говорю об этом лишь потому, что сама Артмане ничего не скрывала.
Матвеев принимал меня в Союз кинематографистов, мне уже исполнилось сорок два года. Я долго принципиально не снимался в кино, считая, что оно отвлекает меня от главного дела жизни — работы во МХАТе. Когда вошел в кабинет, где заседал секретариат Союза, Матвеев, обращаясь к Льву Кулиджанову, произнес: «Лева, давай встанем! МХАТ пришел!» Все засмеялись, зааплодировали и проголосовали за меня единогласно. Потом мы поехали это событие отмечать, всю ночь «работали над собой», расстались утром друзьями.
