И вот папы не стало. Мама очень тяжело перенесла его уход, но, конечно, и мысли не было, что она последует за ним. Откуда взялась ее внезапная неизлечимая болезнь? Не знаю. Врачи никогда не диагностировали у мамы ни одного серьезного заболевания, да и одинокой, как мне кажется, она не должна была себя чувствовать: ведь постоянно рядом находились мы с братом, были работа, близкие друзья. «Этой лапке поручено холить и нежить моего любимого Мишика...» — написала она папе в Дрезден еще в пору их молодости... Кто знает, может быть, разгадка ее скоротечного ухода кроется именно в этих словах?
Нам с мамой и Андреем надо было поехать в нотариальную контору — оформить папино наследство, которого как такового, по правде сказать, не было. Простая формальность, но очень грустная, и мы изо всех сил старались подбодрить друг друга. Пока сидели в коридоре, ожидая своей очереди, Андрюша спросил у меня:
— Маш, ты видела в магазине подарков на первом этаже твоего дома большого деревянного Буратино?
— Что значит «видела»? Я не просто видела. Я к нему все время хожу, он мой друг.
Я была влюблена в этого деревянного Буратино ростом с трехлетнего ребенка. Стоил он огромных денег — триста долларов.
Вечером брат позвонил мне:
— Можешь прямо сейчас заехать ко мне?
— Что-то случилось?
— Нам надо поговорить!
Я разволновалась и тут же рванула к брату. Сидя у него на кухне, принялась торопить:
— Андрюш, говори, не тяни душу!
— Сейчас приду! Только глаза, пожалуйста, закрой! — Вернулся: — Открывай! — и протянул мне Буратино.
Я была в ужасе:
— Ты сошел с ума! Зачем ты его купил?
— Хотел сделать тебе приятное.
По дороге домой я обливалась слезами.
Вот такой был Андрюша. К сожалению, его уже нет с нами... Как и папа, каждому готов был помочь. Если ехал на машине и видел, что женщина с ребенком голосует у дороги, обязательно подвозил их. Старикам из нашего «кинематографического» дома у метро «Аэропорт» покупал продукты, лекарства. Бесконечно баловал свою семью и получал от этого невероятное удовольствие. Папины гены, папина школа.