Мы прожили вместе тридцать лет, но так и не знаю, была ли Ия счастлива со мной. Надеюсь, что как минимум не несчастна. Сам не спрашивал, она не говорила. В любви не признавалась. Иногда я мог сказать шутливо: «Я тебя обожаю, гадина такая!» Она в ответ смеялась.
Как-то услышал от нее горькое: «Почему я такая великая — и такая несчастная?!» Это не было обычной, скажем так, бытовой жалобой. И не беду с Сережей она имела в виду. Эти слова звучали глобально, в масштабах космоса. Ведь если подумать, все люди по большому счету несчастны. Любой человек, начав перебирать свои беды, большие и малые, получит внушительный список. Но со временем к пережитому начинаешь относиться иначе. То, что в молодости казалось настоящей драмой, в зрелом возрасте может выглядеть пустяком.
Как, помнится, я переживал, погорев с «Пиковой дамой»! Затеял как режиссер снимать картину по Пушкину. Авторы спектаклей, балетов и фильмов почему-то видят главного героя — Германна — уже взрослым мужчиной. А он в повести совсем молодой. И я нашел интересного актера. Идеально подходил. Но на «Ленфильме» мне заявили: никаких начинающих, нужна знаменитость. Пришлось в срочном порядке искать — времени было совсем мало, зима уходила, а нужна была зимняя натура. Саша Кайдановский — не то чтобы мой друг, скорее приятель — вызвался помочь. Он отработал в уличных сценах, а потом вдруг передумал — снимайте как хотите, но работать не буду!
Уже спустя годы я узнал, что он сам хотел доснять этот фильм, выступив режиссером. Вместе с Сергеем Соловьевым сочинил письмо в дирекцию киностудии: мол, Васильев перевирает великого Пушкина... Хотя у меня на руках были рецензии Эйдельмана, Лотмана, Рассадина, в которых утверждалось, что мой сценарий хорош, — эти письма сохранил до сих пор.
Ни Кайдановского, ни Соловьева на картину так и не назначили. Сашу за отказ сниматься оштрафовали на сто семьдесят рублей. А мне как режиссеру, «растратившему государственные деньги», буквально перекрыли кислород. С каким бы предложением ни приходил на киностудии, всюду слышал, что сценарий «не очень хороший, надо бы поискать еще». И я бегал, как дурак, искал сценарий получше. А в кабинеты студийных начальников, оказывается, уже поступила команда сверху: не давать Васильеву снимать вовсе! Репутация растратчика бежала впереди меня. Мой учитель режиссер Владимир Наумов успокаивал:
