От Нифонтова многое зависело, он вершил судьбы кинематографистов. Одна его роспись — чпок! — могла запретить фильм к показу. Так случилось, к слову, с «Комиссаром» режиссера Александра Аскольдова. Руфа рассказывала, что когда над фильмом нависла угроза, приятельница Нонна Мордюкова, сыгравшая в картине главную роль, ей звонила, просила вступиться. Но Нифонтова этого не сделала — опасалась вызвать гнев мужа. «Комиссара» положили на полку больше чем на двадцать лет.
Забегая вперед, расскажу. Однажды мы с мужем Павлом прорвались на закрытый просмотр «Зеркала» Андрея Тарковского. Так вышло, что сразу после фильма надо было ехать на день рождения Глеба Ивановича. Едва поздравив его, выпалили:
— «Зеркало» — это шедевр!
Услышав это, он набычился, голос зазвенел:
— Полное дерьмо! Нашему народу такое кино не нужно.
Я возмутилась:
— Как вы можете выступать от имени всего народа?
Руфа промолчала. Тема мужа вообще была для нее табу. Не то что не жаловалась никогда на Нифонтова, просто его не упоминала. И называла, кстати, только по фамилии. Думаю, Руфа и Глеб друг друга дополняли как лед и пламень. Такой союз был выгоден обоим. Хотя жили они довольно сепаратно, редко куда выходили вместе, только отдыхали всегда вдвоем. Я, например, видела Нифонтова в театре лишь однажды. Он сидел в первом ряду и все спрашивал у соседей: «Вам понравилось?» Будто хотел получить подтверждение, что его жена действительно талантлива.
Театр — вот была истинная жизнь Нифонтовой. Хотя в Малом театре она стала своей не сразу. Когда в 1957 году, уже сыграв в «Хождении по мукам», получила роль в спектакле «Каменное гнездо», ее будущая партнерша, известная крутым нравом Вера Пашенная, выступила категорически против Руфы: «Из кино на сцену Малого театра? Никогда!» Но в результате они сыграли такой дуэт, что зрители стулья ломали.
В Малом театре золотой поры царила строгая иерархия. Руфа рассказывала, что однажды ей пришлось пережить настоящее потрясение. Она была беременна Олей и маялась от токсикоза. Пока добежит до туалета — с ума сойдет! Но был еще один, прямо у сцены: устроили специально для старух — народных артисток. Как-то Нифонтова, не выдержав, метнулась в этот «высокопоставленный» клозет. Вдруг раздается настойчивый стук. Руфа стоит ни жива ни мертва, а из-за двери величаво произносят: «Откройте! Это народная артистка Советского Союза Александра Александровна Яблочкина». Нифонтова, как сомнамбула, открыла защелку, вжалась в стену. Яблочкина, не обращая на нее внимания, подняла юбки-кринолины — репетировала очередного Островского — сделала свое дело и бросив барственное «Спасибо!», вышла.
