Руфа была без сознания, я медлила звонить в «скорую»: почувствовала, что от нее пахнуло алкоголем, и не хотела, чтобы это разнесли по свету. Но страх взял свое. Врачи велели делать примочки: один глаз из-за внутренней гематомы буквально вылез из орбиты. Ближе к ночи с дачи вернулись Оля с Геной. Оля прошла к матери, посмотрела, сказала: «Понятно» — и ушла в свою комнату.
Ночью Руфа пришла в себя. Спросила жалобно:
— Манечка, что ты надо мной хлопочешь?
Меня душили слезы.
— Ты разбилась.
— Лицо цело? Дай зеркало.
Я отказывалась, но она настояла. Увидев свой жуткий глаз, Руфа по-бабьи завыла, зажимая горло одеялом. Пыталась ее успокоить, но Нифонтова ответила:
— Ладно. Скоро уже.
Она имела в виду свой уход.
После смерти Глеба Ивановича Руфу начали «шантажировать» маленьким Мишкой. То дадут бабушке увидеть внука, то откажут. Для нее это было настоящей трагедией. С Олей у Руфы никаких отношений уже не было. Она обвиняла мать, что та слишком мало уделяла ей внимания в детстве. Кричала от обиды: «Тебе до меня никогда не было дела!» Возможно, в этом была доля истины: Руфа всегда много работала. Как-то я не выдержала и после рассказа об очередном скандале спросила:
— А ты забыла про Ираиду Ивановну?
В ответ Руфа закричала:
— Молчи! Молчи!
Слышать такое ей было как ножом по сердцу. Я, конечно, больше о няньке не вспоминала.
Иногда мы ездили на несколько дней на дачу в Вороново. Но Руфа стала совсем другой. Все чаще уходила в себя, если выпивала, сразу шла спать. В молодости у нее были потрясающие глаза — то зеленые с металлическим отливом, то абсолютно прозрачные. Теперь они потухли, будто выцвели. Когда-то она очень ценила мои разборы спектаклей. Если готовилась к новой роли, я перелопачивала гору литературы по теме, чтобы потом пересказать Руфе. Теперь не было ни разговоров, ни обсуждений.
Вся эта обстановка давила. В последний год я редко заезжала на Бронную. В семье Руфы все уже настолько разладилось, что находиться там было небезопасно. Мне не хотелось попадать под вулканический нифонтовский темперамент. Сколько раз уходила от нее чуть ли не в слезах! Конечно, сейчас в силу возраста понимаю, что должна была перетерпеть, ведь она просто выплескивала накопившуюся энергию, а срываются, как правило, на самых близких. Но тогда было обидно.