Оля ее называла Ванной и просто боготворила. Но такая близость с няней отдалила девочку от матери. Все Олины комплексы и дурной вкус — от Ираиды Ивановны. Шмути было лет десять, когда Руфа позвонила ночью:
— Представляешь, приехала сегодня после спектакля, увидела у Оли под дверью свет. Заглянула, а она говорит: «Мам, выйди, пожалуйста, нам с Ванной надо поговорить».
Руфа расплакалась. Я ответила:
— Муся, освобождайся от нее, пора.
— Но с кем я оставлю Олю?
— Она уже взрослая. Добром эти отношения не кончатся.
И действительно — так и вышло. Не убрала Руфина няньку вовремя. Только когда Оля уже поступила во ВГИК — она училась в мастерской Александра Згуриди, — Руфа вынудила Ираиду Ивановну уйти: закатила такой скандал, что та не выдержала и хлопнула дверью. Уехала в свой родной Ленинград и вскоре умерла. Глеб Иванович с Олей ездили на похороны. Руфа отказалась.
Кто был больше виноват в той ссоре? Возможно, Руфа могла быть посдержаннее. Но няня была неправа: если живешь в чужой семье, будь добр подстраиваться и не влезать в отношения хозяев. А Ираида Ивановна придерживалась мнения, что Глеб Иванович почти святой, а Руфа плохая мать и чуть ли не пьяница. Если Нифонтов жаловался: дескать, жена выпила — нянька ему поддакивала, с готовностью ее обсуждала.
Руфа переживала тяжелый период. Она видела, как быстро стареет, меняется. Еще в сорок три года блестяще сыграла старуху в спектакле «Птицы нашей молодости», но переход на роли возрастных героинь тяжело переживают все актрисы. В конце семидесятых ей предложили записать радиопередачу о Лемешеве. И начался их с Сергеем Яковлевичем телефонный роман. Лемешев так восхищался голосом Нифонтовой и образом в «Хождении по мукам», что настойчиво просил о встрече. Но спустя двадцать лет она уже не была той Катей, что на экране. Руфа отнекивалась, даже обманывала, а мне говорила: «Мань, куда я в таком виде? Пусть запомнит, какой была в кино».
Руфа сильно располнела. Всему виной были проблемы со здоровьем. Первым доктором, который врачевал Нифонтову, была хирург-гинеколог Тамара Николаевна Бундикова-Вилькина, мама актрисы Наташи Вилькиной. Ее боготворила половина Москвы. Хороша была необыкновенно: с гладко зачесанными волосами, жуткая хохмачка и матерщинница, с вечной папиросой в зубах. В нее был влюблен Владимир Сошальский, но он выпивал, и Тамара ему отказала. Как-то мы с Руфой приехали в Бундик — так Тамара называла свое отделение в одной из столичных больниц. Сидим ждем, когда закончится операция. Наконец вывозят каталку, следом выходит Тамара. Вся в кровище, со стеклянным взглядом и словами: «Твою ж мать! Они ковыряются, а я потом спасай». Но к ней уже подбегает медсестра с подносиком, на котором рюмка спирта и огурчик, подает зажженную папиросу. Тамара выпивает, затягивается и тут замечает нас: «Заходи!» А мы сидим, вжавшись в стенку...