На все вопросы — и из билета, и дополнительные — ответила без запинки. Ставя «хорошо» в зачетку, педагог сказала:
— В институте я не могла говорить с тобой на эту тему, а здесь... Послушай: ты такая молодая, неглупая — чего ты треплешься?
— То есть? — опешила я.
— Ну все эти бесконечные пьянки-гулянки с мужиками ночи напролет. Думаешь, я не видела, в каком состоянии ты являешься на лекции?
— Какие мужики?! Кто вам это сказал?! У меня маленький ребенок, мы с мамой вытаскиваем его после тяжелой болезни, он чуть не умер! Мама с ним днем, а я — ночью.
Педагог, ничего не говоря, вдруг вскочила с места и куда-то убежала. Вернулась заплаканная, с пакетом пирожков из буфета:
— Девочка моя, прости меня! Как я, старая дура, могла поверить? Ведь знаю этих начинающих артисток как облупленных — их хлебом не корми, дай кого-нибудь из сокурсниц подставить! Видела, что ты постоянно сидишь рядом с ... (тут она произнесла имя, которое я не хочу называть). Ну и спросила у нее, почему ты все время спишь на лекциях. И услышала про запои и мужиков.
Поплакали мы с ней, поели пирожков и расстались в исключительно добрых чувствах.
После инцидента во ВГИКе муж меня больше не преследовал. Иногда звонил — клялся, что любит, жалеет об ошибке, из-за которой меня потерял. Иногда Вадик спрашивал о сыне, справлялся о здоровье. Отвечала сухо — будто постороннему, решившему проявить вежливость. Ване было полтора года, когда однажды попросила Вадима взять его к себе на выходные. Мы с мамой валились с ног и мечтали только об одном — отоспаться. Вадик жил с родителями, и я надеялась, что уж втроем-то они двое суток как-нибудь продержатся. Продержались сутки. Вечером в субботу Вадим позвонил и попросил забрать Ваню. Во второй раз сын увидел отца спустя пять с половиной лет. Вадим приехал в день рождения Вани, подарил велосипед.
