— Вот, я беременная.
Я должен был с испугом взглянуть на нее и сказать: «Видимо, просто вздутие». Вместо этого я произнес:
— Видимо, просто опухоль.
Лешка засмеялся, ему это понравилось. И еще вот что. На площадке стояли венские старинные стулья.
— Стукни по стулу, — попросил Леша, — опрокинь его.
— Нет, стул я ломать не буду, он же антикварный. Дайте другой какой-нибудь.
Присутствовавшие на площадке обалдели: актер пожалел стул. А реквизиторская часть меня особенно зауважала. В этом фильме я снимался с очень талантливой Ликой Неволиной, на сегодня обделенной кинематографом. Может, и я, и она действительно типажи, дети своего времени? Балабанов очень любил Лику, по-серьезному, как мужчина, но не думаю, что между ними были отношения.
Так начались мои годы с Балабановым. Потом был «Замок» по Кафке, затем Леша затеял работу над картиной «Ехать никак нельзя», но денег ему не дали. Он снял фильм «Брат», заработал на нем и вернулся-таки к прежней задумке, которая вышла под названием «Про уродов и людей». Пока мы снимали этот фильм, созрели желание и необходимость сочинить «Брата 2».
Я обиделся на Балабанова, когда он не взял меня в фильм «Трофимъ». Как так — шли-шли вместе, и вдруг не позвал?
— Нет роли.
— Как нет? И эту, и ту могу играть. Полно места.
Неужели за мой срыв в «Уродах» обиделся? Я тогда запил, на съемки приезжал из больницы, где лежал под капельницей. Сельянов денег не хотел мне из-за этого платить. Я расплакался, и он вытащил из кармана смятые купюры: «На!» После «Брата 2» стал трезвенником, а Леша наоборот, по нарастающей. Алкоголь его и сгубил.
Я так и не получил от Балабанова ответа, почему он прекратил меня снимать. То говорил «Ты такой крутой стал!», то «Роли для тебя нет». Еще сказал: «Мы с тобой родные люди, Витенька!» Чего он только не говорил, а в кино больше не звал.
У нас случился конфликт после «Золотого граммофона», на который меня пригласили вручить премию Киркорову. В качестве сопровождения использовались кадры из фильма «Брат 2», где мой герой говорит: «Не, Киркоров мне не нравится. Слащавый он какой-то, подкрашенный весь...» Я согласился участвовать в церемонии ради одного: хотел со сцены Кремлевского дворца съездов передать привет моему городу Орехово-Зуеву. А Филипп думал, что я сейчас начну его мочить, и все время перебивал. Тогда я сказал: «Филипп, что ж ты не даешь мне сказать?!» Все-таки я прорвался сквозь его комментарии и передал привет землякам в Московскую область. Но только после этого Лешка начал меня донимать, увидит и кричит: «Скатился до шоу! В попсу свалился! Под Киркорова подлег».
