Это был наш первый открытый конфликт, с которого началась настоящая вражда. По какому бы вопросу, касающемуся спектакля, я ни говорила с Ольгой Шалимовной, меня неизменно слушала свекровь, а не продюсер. Нельзя было высказать свое мнение, если оно в чем-то расходилось с ее точкой зрения, даже в том, где я разбиралась лучше в силу своей профессии. Всегда готова подчиняться авторитетному человеку, например своему мастеру Марку Анатольевичу Захарову, но художнику по гриму... Глеб оказался меж двух огней и просто самоустранился: «Девочки, разберитесь сами, пока все это не закончилось плачевно!»
Потом грянул кризис, понадобилось урезать бюджет... Я как агент продавала наш спектакль по городам. Мне нужно было объяснять прокатчикам, на что они дают деньги. Мероприятие затратное: обычно антрепризы максимум на пять-шесть актеров, а в нашей постановке — двадцать четыре человека. Нужны средства на проезд, проживание... Мне предложили либо сократить зарплату артистам, либо уменьшить их число. Прошлись по списку, убрали пару человек из балета... Потом возник вопрос: «А почему с вами едет продюсер? Он мог бы работать из Москвы». При этом нелишне уточнить, что у Ольги Шалимовны и райдер соответствовал статусу продюсера: это касается транспорта и отеля, кроме того в смету, как и для всех, добавляются командировочные и зарплата. Я всегда фиксирую свои переговоры и готова была предоставить аудиозапись встречи с прокатчиками мюзикла Ольге Шалимовне. Но свекровь все равно стала меня обвинять, что пытаюсь выжить ее из проекта. Она все перевела в плоскость личных отношений. И как в такой ситуации вести бизнес?
Глеб сказал, что его мама будет по-прежнему сопровождать труппу на гастролях. Тогда я спросила у Ольги Шалимовны, чем мне будет помогать Света в качестве администратора, и услышала, что это не мое дело — они везде будут ездить вдвоем: «Мы одна семья и должны держаться вместе!»
