— Привет, как дела? — спрашивает он.
— Ой, Карен Георгиевич, мой муж такой спектакль написал! — и давай ему все в красках описывать.
Появился Глеб. Карен Шахназаров говорит:
— Удивительная у тебя жена — сидит с режиссером и вместо того чтобы, как все артистки, себя рекламировать, час рассказывает о своем муже. Бери ее пиарщиком, не пожалеешь!
Я жила Глебом, его достижениями, проблемами. А в результате мои собственные отходили на второй план — все обсуждения в доме касались лишь творческого пути мужа, который стал похож на забег спринтера. Сначала было «Точь-в-точь», а потом, практически в это же время, «Битва титанов»... До этого еле отговорила его от «Ледникового периода»: «Ты в свои тридцать три года впервые встанешь на лед, а если травма? И дышать холодом по восемь часов вредно, это отразится на голосе!»
Глеб согласился со мной, но продолжал существовать в параллельной реальности своих телеэфиров. Они стали главным в его жизни. Я организовала гастроли нашему спектаклю «Территория страсти», а Глеб в последний момент не смог поехать: предложили дополнительные съемки. И его не слишком волновало, что проекту предъявили неустойку, что пострадала наша репутация: артист заявлен, но не приехал.
Дома я только и слышала: «У меня эфир!» Перед выступлениями он был как оголенный нерв, хотелось поддержать, но я не осмеливалась подойти. В нашей жизни совсем не осталось легкости, радости. А ведь я любила его. И думала, что все поправимо: надо только сесть рядом, обнять Глеба и поговорить.
Я всегда за диалог. А Глеб к этому почему-то не стремился. Каждый раз отнекивался: «Давай потом, сейчас много работы» или «Устал, хочу отдохнуть спокойно». Отдых для него — наслаждение музыкальными композициями в наушниках и в полном одиночестве. Муж не раз говорил: «Если у меня на лице ничего не написано, это не значит, что я ничего не чувствую». Но пробиться к нему настоящему было очень сложно. Когда удавалось Глеба расшевелить — это были моменты, за которые я его любила. Видела, что он живой.
