У Андрея не было детей, я считала своим долгом подарить ему ребенка. Но наш сын прожил всего неделю и умер... Понимала, что снова наказана, понимала, за что. Чувство вины перед моими неродившимися младенцами не давало дышать. Казалось, не выдержу этого ощущения вины, жить дальше просто не было сил. Спас Олег Николаевич Ефремов, который узнал о моей беде:
— Значит так, у нас заболела актриса, ты должна завтра сыграть в «Тартюфе».
— Олег Николаевич, я никакая!
— А я тебя не спрашиваю! Ты обязана сделать это ради меня! Текст тебе уже отправил.
В слезах и соплях я учила одну роль, вторую, третью. И не заметила, как постепенно стала приходить в себя. Шла война в Чечне, по телевизору каждый день показывали матерей, у которых убили взрослых сыновей. Думала: боже мой, как им-то жить? Их боль посильнее моей. После пережитого я сильно изменилась, стала больше думать о других, о чужих несчастьях. Если раньше мне хотелось быть во всем первой, все охватить, успеть, это свойственно актерской профессии, то потом понравилось стоять в стороне и наблюдать, как течет жизнь, я ощутила себя одной из многих.
Мне открылся другой смысл. Слова не передают внутреннего, болезненного, кровавого прорыва во что-то настоящее. Красивая жизнь больше не привлекала. Я стала ценить жизнь, которая состоит не только из добра, но и зла, не только из красивого, но и страшного. Не случайно добро и зло идут рука об руку. Все, что создал Бог, мне понравилось. Кто-то отчаивается, спрашивает небо: за что мне это? Не за что, а зачем. Мне вдруг понравилось учиться у жизни.
Я серьезно обследовалась у врачей, оказалось: у меня повышенный гемостаз, свертываемость крови, она не проникала в плаценту, ребенок недополучал кислород. Когда я вынашивала Полину, все девять месяцев пролежала кверху ногами, делала себе уколы в живот, дикое количество — семьсот с лишним, — чтобы разжижать кровь. И вот родилась моя красавица. Я договорилась с судьбой, сказала: моя ошибка — значит, мне ее и исправлять. И судьба позволила это сделать.
Первое время Аришка ревновала меня к Полине, хотя почти одновременно со мной родила дочь.
— Ну конечно, все ей! Как что, так она первая!
— Ну я ж не могу тебя на руки взять! — отшучивалась я.
Когда мы ходили с животами, Арина говорила:
— Ну, ты даешь! Мать была никакая, и бабка будешь никакая — своего станешь нянчить!
Я отвечала:
— И прабабкой быть не собираюсь! Еще одного рожу!
У сестер слишком большая разница в возрасте — двадцать четыре года: Арине сегодня сорок четыре, Полине — двадцать. Это много, особой близости между сестрами нет. Но девчонки у меня хорошие, обе состоялись, обе личности, хоть и разные. Но их объединяет умение любить себя (не полюбив себя, никого не полюбишь), отдавать, быть добрыми, когда требуется — жесткими, они точно знают, чего хотят. И это не норковая шуба, хотя многие женщины живут такими мечтами. У моих девчонок все масштабнее. Полина окончила юридический факультет Всероссийской академии внешней торговли, прекрасно владеет английским, собирается учиться в аспирантуре.
