— Можно, я сбегаю домой за деньгами?
— Ладно, только пакет оставь.
То, что в пакете лежит шуба, было видно. Папа взлетел по лестнице как вихрь, схватил кошелек и помчался вниз. Водитель засмеялся: «Ну что? От страха не случилось ли чего?»
В нашем доме всегда было много интересных людей, представителей богемы. Среди их окружения — а это артисты, ученые, профессора — часто возникали проблемы со следующим поколением. Когда у таких, как я, начинались бесконечные подарочки и карманные деньги, это ни к чему хорошему не приводило. Мои родители очень боялись, чтобы я не сбилась с пути истинного. Меня нормально одевали, нормально кормили, но ощущения некой моей эксклюзивности не было. Я не жила как принцесса в хрустальном замке.
Они оба были строгими, я с детства знала, что такое хорошо и что такое плохо. И при этом никаких особо безумных ограничений у меня не было. Я сама не любила ходить на дискотеки. Пару раз сходила туда и поняла, что эта музыка по сравнению с Генделем и Моцартом мне ни о чем не говорит. Я очень любила читать, рассматривать альбомы, которые мама привозила из-за границы, и уже маленькой могла отличить Эль Греко от Рафаэля. Единственное, что мне не давали, — это смотреть телевизор и заниматься верховой ездой: папа боялся, что я упаду с лошади из-за очень плохого зрения.
Мои проблемы со зрением начались, как только я пошла в школу. Помню, вытираю тряпкой крошки со стола и оставляю половину. Мама сердилась на меня, ругала, думала, что я специально притворяюсь, чтобы ничего не делать. Я ей говорила, что не вижу, а она вначале мне не верила.
— Завтра пойдем к врачу. Если он скажет, что все в порядке, тебе будет стыдно!
Врач, проверив меня по таблице, даже нервно закашлялся:
— Вашему ребенку нужны очки. Я даже не понимаю, как она у вас по квартире ходит и ни на что не натыкается.
А близорукость у меня, кстати, была чудовищная — около 20 диоптрий. Мне сделали странные очки: толстое стекло с маленькой вогнутой линзой внутри. И в классе посадили за первую парту.
В школе я сразу же прослыла борцом за справедливость. Однажды какой-то мальчик обидел чем-то мою одноклассницу, и я, чтобы отомстить, утопила его куртку в школьном унитазе. Директор школы вызвал меня в кабинет и объяснил: «Лена, ты не его наказала, а его мать, которая копила на эту курточку несколько месяцев».
Маме иногда даже звонили из школы в театр, отрывая ее от репетиции, жаловались на меня: «А вы знаете, Елена Васильевна, ваша дочь сделала то-то и то-то...»
Однажды мама в моем портфеле нашла переписанные стишки. А поскольку она уже не раз находила стишки «неадекватного» содержания (все мы их читали, это возраст такой дурацкий), она строго спросила:
— Лена, что это за очередная гадость?
— Мам, это Нина Федоровна поручила мне выучить для выступления.