Проговорили всю ночь. Утром вместе пошли к студентам в Школу-студию. У лифта Станицын говорит:
— Нажми четвертый этаж.
— Но там музей.
— Жми давай.
Приехали, он попросил служительниц: «Дайте ему подшивки прессы о «Пиквикском клубе» и Качалове». Выдали два фолианта, стал читать и понял: хуже актера, чем Качалов, на мировой сцене не было, а «Пиквикский клуб», шедший четверть века, оказывается, поставил бездарный режиссер Станицын.
— Прочитал, голубчик? — поинтересовался Виктор Яковлевич. — Хорошо, если тебя хвалят, но если ругают, реагируй так, как я, — спокойно.
И я не ушел из театра. Мы со Станицыным выпустили «Единственного свидетеля», спектакль шел при полных залах лет пятнадцать, еще лет пять гастролировали с ним по стране. Там замечательно играли Ангелина Степанова и племянница Тарасовой Галина Калиновская.
Ефремов четыре года репетировал «Медную бабушку», куда на роль Пушкина был приглашен Ролан Быков. Фурцева приехала на сдачу спектакля, по окончании высказалась: «Не будет ни медных бабушек, ни медных дедушек». На худсовете постановку раскритиковал Алексей Николаевич Грибов. Ефремов огрызнулся: «Вы бы лучше тексты ролей учили, никогда их не помните!» Сам решил исполнить роль поэта. По мнению критиков, «Медная бабушка» сразу стала эталоном режиссуры и актерской игры.
Неудачными постановками оказались горьковские «Варвары», несмотря на громадную гору, выстроенную на сцене, и «Эльдорадо». Спектакль «Снимается кино» в постановке режиссера-венгра играл весь цвет актерской труппы, когда на премьере открылся занавес, исполнитель главной роли Ефремов был настолько не в форме, что пришлось занавес закрыть и премьеру отменить.
Станицын всю жизнь мечтал поставить во МХАТе «Бег», и вот настали времена, когда книги Булгакова появились в наших магазинах. На роль Хлудова был назначен пришедший из «Современника» Евгений Евстигнеев, генерала Чарноту играл Вячеслав Невинный. Ефремов закрыл спектакль. Станицын сказал ему: «Я не нужен вам как режиссер, если потребуюсь как артист, готов работать. Больше прошу меня не тревожить». Когда я возмущался новыми порядками во МХАТе, Станицын успокаивал: «Время все расставит по местам. Правда, наступит оно не скоро».
Театр постоянно лихорадило, один за другим умерли: Еланская, Ливанов, Белокуров... Ефремов не хотел ссориться с Ангелиной Степановой, но и работать с ней, похоже, не желал, вызвал меня: «Поезжай к Виталию Вульфу, забери у него пьесу Теннесси Уильямса «Сладкоголосая птица юности». Если понравится, предложи главную роль Степановой».
Ангелина Иосифовна была в восторге, ее партнерами стали Павел Массальский, Игорь Васильев, Нина Гуляева, Лиля Евстигнеева... Репетиции шли полным ходом, а пьеса еще не была залитована, разрешение на постановку не получено. МХАТ отправился на гастроли в Ленинград, куда за свой счет поехал и Игорь Васильев, чтобы не прерывать репетиции.
Я тогда не подозревал, что против меня выступают Яншин и директор театра Ушаков, именно они создают мнение в министерстве, что Шиловский — авантюрист, Степанова провалится. Думаю, Ефремов был в курсе, но ни во что не вмешивался. Пришлось пустить в ход тяжелую артиллерию. Ангелина Иосифовна заявила Ушакову:
— Вы считаете пьесу неинтересной?
— Нет, что вы!
— Тогда утрясите все формальности. И еще — я не могу работать с артистом, которому нечего есть.
