Это пока самый интересный человек, который попался мне на пути. Не думаю, что кто-то ее «перешибет». По всем параметрам.
Это лучшее, что было в моей профессиональной жизни. Никто пока так и не смог дотянуться до ее уровня. И большое счастье, что я пригласила ее в самом начале своей фотокарьеры. Она стала моим учителем, даже не подозревая об этом.
Как ставить свет, чтобы женщины казались девушками, как на камеру натягивать капроновый чулок, чтобы в женщине была тайна, не было примет возраста, морщин и мешков под глазами, с какого ракурса выгоднее снимать, как накладывать по-особому грим, как незаметным кусочком тончайшей ткани подтягивать нос, который «с возрастом становится как у бабы-яги», что бывает «рабочая» сторона лица и бывает «нерабочая» и многое другое. Она требовала, чтобы ее подсвечивали снизу, давала абсолютно профессиональные советы, разбиралась в постановке света лучше любого фотографа.
Учила меня жить. И это абсолютно не раздражало! Все, даже самые едкие замечания я воспринимала с каким-то щенячьим восторгом! «Зачем ты обнародовала свой возраст? Какого хрена? Ты что, не женщина? Женщина должна быть загадкой! А какая в тебе загадка? Ты вывалила все сразу — и что? Один и тот же муж, трое детей и непридуманный год рождения — и что в тебе осталось интересного? Не говори никогда всей правды, оставляй хоть чуть-чуть при себе и оберегай это оставшееся, — учила она меня женским хитростям. — А то ничего за кадром! Слишком просто! Публичный человек живет двумя жизнями! Обязательно! То, что напоказ, и то, что за кадром». Она так и говорила — «за кадром». За кадром у нее было много всего. За кадр она никого не допускала. Видимо, все эти воспоминания не давали ей покоя, мучили.
Я никогда не задавала вопросов — ждала, пока что-то расскажет сама. Хотя ничего особенного она и не говорила. Все о ней я узнала из книг, которые она мне подарила. О всепоглощающей любви к отцу, которого постоянно цитировала, копируя его харьковский говор, о дочери, которую, наверное, в глубине души очень любила, но не смогла простить, об ушедшем внуке — вот горе так горе.
