Смех смехом, но осадок остался. Кто-то усомнится в достоверности этой истории, а кто-то ведь будет с удовольствием смаковать явную ложь. Я это уже проходила в свое время, впервые столкнувшись с клеветой. Некоторые уважаемые и, как мне казалось, здравомыслящие люди спрашивали на полном серьезе: «Слушай, а это правда — про секту? Расскажи, как у вас там?» Приходилось объяснять, что все неправда. Но мне не верили.
Эта история сказалась и на моей карьере. Режиссеры и продюсеры говорили: «Да ну ее, эту Большову! Она сектантка. Лучше с ней не связываться!» И у меня произошла определенная фильтрация отношений со многими людьми. Я с ними общалась, работала, но держалась на расстоянии. Стало ясно, кто есть кто на самом деле. Не зря говорится, что друг познается в беде.
В то время у нас была достаточно непростая ситуация в семье, которую еще больше обострила и усложнила история с сектой. Мы судились с одним родственником. Для суда мне понадобилось письмо от театра, абсолютно безобидное и ни к чему не обязывающее, что-то вроде положительной характеристики с места работы. С этой бумагой я пошла по нашим народным артистам, надеясь, что подписи популярных и уважаемых людей помогут добиться справедливости. Имен называть не буду. Скажу только, что часть «великих» разговаривала с иронической усмешкой, а часть — с откровенной издевкой. Я была пунцовая от стыда, хотя мне не в чем было оправдываться.
Поддержал только Леонид Сергеевич Броневой: «Молодец! Борись! Не сдавайся! Что еще нужно сделать?» Я чуть не расплакалась. Все говорили про его сложный характер... Не знаю. Своим неравнодушием, теплом он очень меня поддержал. И потом не раз интересовался, как обстоят дела, помогло ли письмо, не нужно ли что-то еще... Я этого никогда не забуду.
К сожалению, эта история ударила не только по мне, но и по моей сестре. Причем по ней — гораздо больнее. Я все равно играла в театре, снималась в сериалах и телевизионных шоу, а ей не давали нормально работать. Устраивали проверки, снимали занятия скрытой камерой, чтобы найти компромат, писали гадости в газетах. А много ли надо, чтобы разрушить малюсенький бизнес? Недалеких людей, верящих в заведомый бред, у нас предостаточно.
С тех пор я зареклась общаться с незнакомыми журналистами. «Звездить», повторюсь, вообще не люблю. Гораздо больше меня занимают дела земные, семейные.
Прошлой осенью Даня пошел в школу — самую обычную, что недалеко от дома. Но зато там у него прекрасная учительница. Мы с Сашей и отдали его в первый класс только потому, что она его набирала. В принципе, можно было еще годик посидеть дома. Семь Дане исполнится только тридцатого июля.
Наша школа сотрудничает со школой искусств, поэтому там есть и художественное слово, и вокал, и хореография. Это то, что нужно Дане. Он и танцует, и поет, и читает стихи. Вокалом еще дополнительно занимается с частным педагогом вместе с моим младшим братом Давидом. Даня все время поет, репертуар обширный — от «Крылатых качелей» до Гимна России. Мы и о спорте не забываем. Сын ходит на дзюдо и плавание.
