Но она тут же замолкала.
Мог ли тот действительно быть подкуплен? Вряд ли, конечно. Но давайте рассуждать. У Джуны было шестнадцать патентов на уникальные изобретения. Среди них — онкологическая игла «Джуна», которая, как говорили, без операции исцеляет рак на ранней стадии. Или, к примеру, она придумала мини-электростанцию. Похвасталась мне: «В доме поставишь — электричества не нужно. Представляешь, какая экономия людям?» А через несколько дней пришла: «Мне велели мини-электростанцией больше не заниматься! Никогда! Это изобретение, говорят, подрывает экономические интересы государства».
По логике она, конечно, со своими изобретениями могла кому-то перейти дорогу. Лечение тех же онкобольных — целый бизнес, гигантские деньги на нем зарабатывают. И вдруг рак перестанет быть проблемой, если его начнут лечить, как насморк, с помощью иглы Джуны? Вы представляете себе, какие барыши потеряют те, кто сейчас зарабатывает миллионы на чужом горе? Так что при всех моих сомнениях версию об убийстве Вахо я бы все же не сбрасывал со счетов. Ведь, убив сына, можно было вывести «из строя» и его мать. Кроме того, Вахо был единственным наследником всего состояния Джуны. Банально звучит, но ему могли завидовать. «Я не хочу жить. Я умерла вместе с ним», — говорила мне Джуна.
Она до ухода Вахо и после трагедии — два разных человека. Горе ее сломало. Любой разговор сводился к сыну.
— Валер, давай клонируем Вахо.
Я пытался отговорить:
— Не богоугодное дело...
— Да что ты понимаешь?! — вспыхивала она.
Джуна по-прежнему принимала пациентов. А вот богема в ее доме больше не собиралась, этим веселым людям не нужны чужие проблемы, им претит тоскливая обстановка, которая теперь здесь царила. Приходили близкие по духу люди, старались поддержать. Это были казачьи атаманы, ученые, друзья-военные. Самым близким существом для Джуны стала собака Вики породы шелти.
Каждую субботу она ездила на Ваганьковское кладбище. Говорила: «Я и себе рядом с ним могилку обустроила, скоро пригодится».
Силы уже были не те, здоровье давало сбои. Как-то пожаловалась, что сильно болит под лопаткой.
Предложил ей:
— Давай съездим к врачу!
— С ума сошел! Я — к врачу?! Не поеду!
То ли боялась их (на моей памяти никогда не обращалась, даже к стоматологу), то ли не могла и вообразить: как это, она — великая Джуна, вылечившая тысячи людей, и вдруг сама пойдет к кому-то на прием?!
Девятнадцатого апреля Джуна мне позвонила и сказала, что не может принять пациента — сына высокопоставленного чиновника из Ингушетии. Не припомню случая, чтобы она отменяла прием, да и голос в телефонной трубке звучал как будто тише и глуше, чем обычно.
