По сюжету немцы обнаружили рейд советских разведчиков. Мы с Витей по очереди тащили на себе связанного Петьку с кляпом во рту. Нужно было добежать до болота, сесть в лодку. Как только отчалили от берега, начались подводные взрывы. Пиротехники перестарались, наша лодка, которая и так дышала на ладан, тут же продырявилась и стала тонуть. Мы с Витюхой подхватили несчастного мальчика, связанного по рукам и ногам, попытались спастись. А дно илистое, нас начало засасывать, еле выбрались на берег. Как не утопили тогда Петю, один бог знает.
На берегу съемочная группа ликовала от восторга: гениально играют! А мы тонули по-настоящему. В окончательном монтаже этот эпизод улетел в корзину, несмотря на то, что нравился Говорухину. Но Слава умница, он решил сохранить интригу, не раскрывать, что герои знакомы, до того момента, как Шарапов и Левченко встретятся в банде.
Когда мы с Павловым скинули насквозь промокшую форму, я увидел, что у Вити вся спина в темных кругах от банок.
Оказалось, ради съемок у Говорухина он не долечил воспаление легких, буквально с постели приехал в Одессу. У меня в номере завалялась бутылка «Бехеровки». Чтобы не заболеть, мы ее распили. Есть фото: Витюша, обнаженный до пояса, стоит с бутылкой в позе горниста. Смотрю на эту фотографию и вздыхаю: как же рано он ушел…
Эпизоды с карманником Костей Кирпичом снимали в разных городах. Милицейский кабинет, куда Жеглов и Шарапов приводят Кирпича, был выстроен на Одесской киностудии, сцену в трамвае доснимали позже в Москве.
Когда Стасик Садальский прилетел в Одессу, стояла неимоверная жара. Но с самолета он сразу попал в кадр. Вроде бы все отрепетировали, но едва начали съемку, Садальский оговорился. Высоцкий снова впал в ярость, орал и материл его так, что двухметровый парень от расстройства забыл текст. Я подошел к Садальскому, шепнул: «Стасик, попроси перерыв на полчаса». Он послушался.
Тут требуется маленькое отступление. Когда Высоцкий грубо отшил бильярдистов, они переметнулись ко мне — Корчагину. Профессиональные игроки лишь прикидывались шаромыгами, носили потертые штаны и засаленные пиджачки. На самом деле эти богатейшие люди парковали свои «форды» в отдалении от бильярдной. Так вот, мы подружились. И каждое утро на студию въезжал автомобиль, который доставлял их дары — огурчики- помидорчики, соления, жареную барабульку, которая еще утром плавала в Черном море, и неизменную бутылку шампанского.
Мой персональный дастархан всегда был накрыт на площадке за каретным сараем. Туда я и привел чуть не плачущего Садальского. Откупорил шампанское, разлил по стаканам.
— Стасик, прими, тебе это необходимо.
— Может, не надо?
— Давай, не спорь!
Потом выпили по второму.
— Отпустило? Не обращай внимания на Высоцкого, текст ты знаешь, гни свою линию.
Выпили еще по половинке и пошли сниматься. Садальский взбодрился, на репетиции все прошло нормально, текст вспомнил.
Врубили осветительные приборы, от жары Стаса немножечко развезло: «Коселек-коселек, какой коселек?» Высоцкий тут же отреагировал, передразнил его. В итоге этот дубль и вошел в картину. Так шепелявость стала фирменной чертой Кирпича.
Слышал потом и читал в интервью авторов сценария «Места встречи...» братьев Вайнеров, да и самого Говорухина: они не хотели, чтобы я играл Шарапова. Говорухин вроде бы склонялся к кандидатуре Николая Губенко, Высоцкий настаивал, чтобы играл его приятель Иван Бортник. Ничего не имею против этих актеров, но с ними никакого противостояния двух миров — интеллигентного Шарапова и выросшего в подворотне Жеглова — не получилось бы. Почему фильм не утратил актуальности сегодня?
