— Попробовал, попробовал...
Соврал — все схарчили друзья.
Ефремов в таком состоянии практически не ел. Как-то вдруг попросил:
— Свет, я так хочу килечки! Ты возьми кусочек черненького хлебушка, помажь чуть-чуть маслицем и положи на него рыбку.
— А голову отрывать?
— Можно и с головой. Но лучше оторви. И добавь еще веточку укропчика!
В другой раз, уже на выходе из «кризиса», попросил говяжьего бульона на косточке. Я поехала на Центральный рынок, решила, что там выбор мяса получше. Обычно ходила на Палашевку рядом с театром и на Центральном растерялась.
К счастью, встретила Евгения Леонова. К нему и обратилась:
— Евгений Павлович, вы не поможете купить хорошей говядины для Ефремова?
— Конечно помогу. Пойдем, у меня свой мясник.
Тот отрубил классный кусок, а Леонов заплатил и за себя, и за меня. Он очень уважал Олега Николаевича.
Сварила бульон, положила картошку, морковку, сделала супчик. Ефремов ел и нахваливал: «Как вкусно!» А когда утолил голод, стал ворчать: «А мясо ты неправильно порезала, слишком крупно. Мама моя делала не так». Я даже немного обиделась...
На отдыхе он никогда не «болел», хотя мы все время выпивали, устраивали шашлыки.
Обычно собиралось человек восемь-десять. Все скидывались по десятке и накрывали замечательный стол. Ефремов почти не пьянел, был бодр и весел.
Я очень любила сочинский санаторий «Актер». Попасть туда простому человеку в советское время было сложно. Мне давали путевку от театра как «ударнице», я играла много премьер. Мы заранее сговаривались, чтобы попасть в один заезд, и почти всегда собирались одной и той же компанией: Галина Борисовна Волчек с сыном Денисом, Валентин Иосифович Гафт, Игорь Кваша с женой Татьяной — «Квашонки», как их звали в «Современнике», Рощин, мы с Ефремовым.
В этом санатории даже пляж был особенный, разделенный на три сектора: общий, мужской и женский.
Последний мы называли «лезбищем» — там загорали только дамы, причем нагишом. Сплетничали, делились рецептами. Галина Борисовна учила меня ухаживать за лицом, готовить домашние кремы и лосьоны. Она всегда тщательно следила за собой и за тем, как выглядят ее актрисы. Советовала им, как лучше подстричься, покраситься, одеться. Волчек — прекрасный стилист.
Вообще, она — женщина до мозга костей. В любых условиях может создать уют. В этом мы, кстати, похожи. Я и на гастролях в самых голодных краях ухитрялась готовить нормальную еду, накрывать столы. И Галина Борисовна всех привечала, угощала. У нее в номере всегда стояли домашние чашечки, вазочки, лежали салфеточки. Ко мне она относилась как к дочери, не то что другие «взрослые» актрисы.
Моя телевизионная «мама» Татьяна Лаврова (мы вместе играли в многосерийном спектакле «В одном микрорайоне») жутко ревновала меня к Ефремову. При каждом удобном случае вставляла шпильку, особенно если выпила. В таком состоянии она на многое была способна. Про ее похождения ходили легенды. Таня и сама любила бахвалиться своей бесшабашностью, переходившей в неразборчивость. У Рощина была эпиграмма: «Тот не знает наслажденья, кто Лаврову не ...» Когда я жаловалась на Танин острый язычок, Ефремов успокаивал: «Не обращай внимания, она не со зла. Проспится и станет другой».
Со временем Лаврова меня все-таки «признала». Однажды даже отправила в МХАТ на «распродажу» — отдала свои талоны. Тогда во многих учреждениях устраивали выездную торговлю дефицитом.