Мои сцены снимали не с раннего утра, так что когда появилась, Митта уже вовсю руководил процессом.
— Александр Наумович, здравствуйте! — радостно бросилась я к нему.
— Не пойму, ты в костюме или нет?
— Сейчас переоденусь.
— И что ты тут шляешься без костюма?!
Вот так-то, и больше никакого «солнца»!
Но самое ужасное ждало впереди. Митта не давал мне есть, совсем. Обед привозили на съемочную площадку. Если Митта видел меня с едой, моментально подскакивал и переворачивал тарелку: «Не положено тебе есть! В актере должен быть острый нерв, оголена должна быть нервная система, глаз должен сверкать.
А ты теперь будешь в кадре как сонная корова».
Сериал «Граница. Таежный роман» снимался в Кировском районе Калужской области, в гарнизоне Шайковка. Сегодня он уже стал знаменитым, а тогда, четырнадцать лет назад, это было довольно скромное местечко с удивительно приветливым и отзывчивым населением. Местные жители с радостью предоставляли свои личные вещи для съемок, и многое, что потом зрители увидели в кадре, на самом деле принадлежало реальным людям. Артистов поселили в самых обычных квартирах для военных, и это значительно помогло нам прочувствовать место действия нашей истории. Мы своими глазами видели, как прототипы наших героев живут, что едят, что носят, о чем разговаривают.
Места там болотистые, сырые, и я часто простужалась. Поскольку снимали в любую погоду, в конце концов заболела воспалением легких. Это было настоящее испытание еще и потому, что съемки на период болезни отменить нельзя, есть жесткий график занятости артистов, объектов съемок, и если ты выпадаешь из процесса, вся работа просто встает. Конечно, тут же организовали необходимую медицинскую помощь, на выздоровление дали максимум полтора дня.
Вечером должна была сниматься очень важная сцена. И именно она была для меня самой страшной во всем сценарии. Александр Наумович всегда очень конкретно выстраивает взаимоотношения героев и находит для этого точные визуальные решения. К примеру, отношения моей героини Марины Голощекиной с возлюбленным Иваном должны были находить воплощение в поцелуях, они очень романтичны и лиричны по своей сути.
Тогда как отношения Марины с мужем Никитой Голощекиным, которого играл Алексей Гуськов, полны плотской страсти. Она не любит Никиту, но не в силах отказаться от секса с ним.
Для этой цели была придумана любовная сцена с Никитой у дерева, ну и для обострения конфликта ее должен был увидеть Иван. Сцена весьма конкретная и недвусмысленная. Я очень боялась не справиться, поскольку ничего подобного не играла и в театральных институтах этому не учат. Да еще невероятная слабость из-за пневмонии уверенности в себе не добавляла. Этой сцены я стала бояться сразу, как только прочла сценарий, и страстно мечтала, что как-нибудь Митта ее изменит, а то и вовсе от нее откажется, придумает что-то другое.
И вот сижу в гримерке и жду приговора: как режиссер решил снять этот ужас. Вся трясусь от страха и озноба. Приходят гримеры, прелестные женщины, и протягивают мне коньяк: «Ты должна так сыграть, чтобы отомстить всем мужикам, ты должна быть ведущей, это ты должна его взять, а не он тебя!» Тут мой разум совсем отказал, и я хлопнула коньяку. Сразу стало весело, и страх сменился смешливой истерикой.
Меня позвали в кадр, выхожу на улицу: ночь, холодрыга жуткая, куча осветительных приборов, вся наша группа шебуршится, готовясь снимать. А надо сказать, что группа в основном была молодой, операторы во главе с Сережей Астаховым все красавцы удалые. И плотным кольцом стоят местные жители, которые часто приходили смотреть, как снимается кино. Мы к ним уже привыкли и даже не замечали посторонних на площадке.
Но сейчас — другое дело! Иду дальше и вижу дерево, к стволу которого постановщики привязывают подушку. Соображаю, что это они беспокоятся о моей спине, и понимаю, что Митта ничего не поменял и намерен все снять в точности как написано в сценарии. Прошу еще коньяку, выпиваю.
Подходит Гуськов, и мы начинаем как-то пристраиваться у дерева, причем оба делаем вид, что все в порядке. И тут Леша говорит, что было бы правильно поставить маленькую табуреточку у дерева, чтобы ему не держать меня на весу все дубли. Я начинаю дико хохотать! Вот вам киносекс! На глазах у всего честного народа, под ярким светом приборов, опираясь на табуреточку и с подушкой за спиной — давай, изображай вершину сладострастия! Не знаю, как Леша, а я, мне кажется, делала какую-то пародию на все подобные любовные кадры, которые когда-либо видела.
Только гений Митты смог так потом все смонтировать, чтобы от этой сцены дух захватывало.
