Подошел как ни в чем не бывало, взял за локоток:
— Танечка, ну чего ты злишься?
А я как отрезала:
— Ближе чем на метр ко мне не подходите. Я вас ненавижу!
Рошаль потом еще несколько раз звонил — предлагал роли в своих фильмах. Ответ был один: «Даже если у меня вообще не будет предложений в кино, с вами работать не стану. Вы меня предали. Я такого не прощаю».
Через одного из своих друзей Рошаль попытался донести до меня информацию, что не очень-то и виноват в замене. Мол, это его жена, драматург и режиссер Вера Павловна Строева, убедила взять другую актрису: «Конюхова с экранов не сходит!
Двадцать пять лет, а она уже в десятке картин снялась. Зритель хочет видеть незамыленные лица. У тебя есть шанс открыть новый талант — почему бы им не воспользоваться?» — «Пусть так, но это ничего не меняет», — ответила я.
Начав сниматься в «Олеко Дундиче», тут же получила еще две главные роли — в исторической драме «Заре навстречу» и ленте Константина Воинова «Солнце светит всем». Работать параллельно в трех картинах — адское напряжение. И физическое, и моральное. Поднималась в шесть утра, домой приползала к полуночи. Встав под душ, думала: «Усну, не донеся головы до подушки». Но меня же ждал муж...
Однажды прямо перед камерой упала в обморок. Вызвали «скорую». Врач, померив давление, вытаращила глаза: «Она почти покойник! Везем в больницу!»
Еле отбилась, пообещав немедленно отправиться домой и несколько дней провести в постели.
Довезли меня на студийной машине, проводили под руки до двери. Вхожу и вижу: дорогой супруг лежит в кровати с книжкой, а рядом на тумбочке горячий завтрак, любовно приготовленный мамой. Время — за полдень, а он еще не вставал. Вечером, погасив свет, Борис попытался меня приласкать, но услышал: «Отстань!»
С каждым днем я чувствовала, как внутри нарастает отторжение. Не знаю, сколько бы еще длилась наша «полусемейная» жизнь, если бы меня не вызвали в Сочи — сниматься в ленте «Косолапый друг».
Стоим с Борисом на перроне, я твержу про себя: «Скорей бы уже поехать!» Вдруг он порывисто прижимает меня к себе и, глядя в глаза, задает вопрос строчкой из Хемингуэя: «Что-то кончилось»?
В это мгновение проводница командует: «Садитесь в вагон! Отправляемся!» Чмокаю мужа в щеку, взлетаю по ступенькам и сразу прохожу в купе.
В «Косолапом друге» я играла дрессировщицу собачек, и моей наставницей была замечательная цирковая артистка Ирина Польди. И вот идем мы как-то с ней по набережной, а навстречу — муж Танечки Пилецкой, моей партнерши по картине «Разные судьбы».
— Танюш, привет! Что тут делаешь?
— Снимаюсь. А ты?
— Приехал отдохнуть. Да, познакомься: это мой друг, тоже ленинградец, Володя Кузнецов.
Перевожу взгляд и вижу божество в мужском обличье. Оживший «Давид» работы Микеланджело! Неожиданно для самой себя смущаюсь как девчонка и начинаю ловить песика, которого мы с Ириной взяли на прогулку. Бегаю за ним, зову: «Тортик! Тортик!» Польди смотрит вытаращив глаза: зачем животное пугаешь, подруга? С ума сошла? Берет подбежавшего к ней за спасением Тортика на руки и уходит — пора на репетицию. А Костя Пилецкий спрашивает:
— Ты сегодня вечером что делаешь?
— Иду в цирк на представление. Каждый вечер там — набираюсь опыта для роли.
— Жаль. Сходили бы втроем в ресторан. Может, все-таки разбавишь нашу мужскую компанию?
— Нет, не могу.
На том и расстались. А вечером в цирке встречаю Костю с «Давидом». Через минуту у Пилецкого обнаружилось срочное дело и он оставил нас одних.
— Таня, неужели у вас действительно не найдется полчаса, чтобы поужинать после представления?
— Завтра в шесть утра нужно быть на дрессуре...
Не успеваю закончить фразу, как подходит сценарист нашей картины, знаменитый кинодраматург Николай Робертович Эрдман:
— Молодой человек, вы кто? Учтите, это моя дама.
Я начинаю злиться: — Что значит ваша?
