Папа сразу все понял. На стоянке не стал устраивать скандал, а дома взял ремень и хорошенько мне всыпал. Хотел раз и навсегда отучить от воровства. Я плакала, пыталась объяснить мотивы своего поступка, но понимала, что папа прав. Желание сделать подарок не может служить оправданием кражи.
Очень люблю своих родителей и считаю, что мне с ними крупно повезло. У нас замечательные отношения, мы постоянно созваниваемся, советуемся чуть не по каждому вопросу. На Пасху, Рождество и Новый год я обязательно приезжаю домой, в Киев. Собираемся все вместе — папа, мама, бабушка и я. Это святое.
Если долго не общаюсь с близкими, места себе не нахожу. Настолько сильная у нас связь, особенно с мамой.
В студенческие годы совсем не хотела жить отдельно, в отличие от многих сверстников. Мне было абсолютно комфортно с мамой и папой. И когда собралась в театральный, они не стали спорить. Хотя всегда мечтали, что пойду в институт иностранных языков.
Лет до пятнадцати я видела себя оперной певицей, хотела поступать в консерваторию, петь в «Ла Скала»! У меня неплохие вокальные данные — в хоре была первым сопрано. Но однажды мы с бабулей сходили на спектакль «Пигмалион», и я заболела театром. Мама отвела в актерскую школу Оксаны Байрак, есть в Киеве такой режиссер. Нас серьезно муштровали, почти как в вузе. Родители, наверное, надеялись, что помучаюсь-помучаюсь и передумаю, но я еще больше утвердилась в своем выборе. Особенно после общения с народной артисткой Украины Раисой Недашковской, которая в России известна прежде всего ролью в фильме «Комиссар», где сыграла вместе с Нонной Мордюковой и Роланом Быковым.
Однажды мама в компании друзей познакомилась с сыном этой знаменитой украинской актрисы.
Он и свел нас по маминой просьбе с Раисой Степановной. Она меня послушала и благословила. Помогла подготовить интересный репертуар. Возможность заниматься с Недашковской, да и просто общаться с такой удивительной женщиной, была настоящим подарком судьбы. Она не только талантливая, но и очень добрая и отзывчивая. Ко мне относилась как к дочери, перед вступительными экзаменами в Национальный университет театра, кино и телевидения подарила иконку.
На экзамены я ходила вместе с мамой.
Когда поступила, она, по-моему, радовалась даже больше меня. Мы ведь думали, что я провалилась, потому что получила за пение четыре балла из двенадцати возможных. «Знающие» люди посоветовали забрать документы с бесплатного обучения и подать на платное, объяснили, что бюджетные места в университете придерживают для «своих» абитуриентов, а другим специально занижают оценки, чтобы вынудить учиться за деньги. Мы так и сделали, и все пошло как по маслу. Меня зачислили на первый курс. А я-то, наивная, поверила, что действительно плохо спела! Собиралась умолять приемную комиссию разрешить пересдать экзамен!
Я была совсем ребенком. И в семье надо мной тряслись, как над маленькой. До семнадцати лет никуда не отпускали одну. Если гуляла с подружками, домой должна была вернуться не позднее девяти.
Смешно сказать: ключи от квартиры мне доверили только в шестнадцать лет. В детстве я их бесконечно теряла. Мама поражалась:
— Катя, где же ты могла ключи-то «посеять»?
— Не знаю.
— А куда ходила?
— Не помню...
Помимо обычной, реальной жизни я жила еще одной, параллельной: все время что-то фантазировала, изображала. Очень любила разговаривать сама с собой и разыгрывать сценки в лицах. Посмотрев по телевизору какую-нибудь передачу, например о том, как догхантеры убивают бродячих собак, уходила в свою комнату и начинала рассуждать на эту тему в форме...
