Разговоры о том, что родители разошлись, начались только по возвращении. Мама сказала:
— У нас с папой возникли разногласия, и мы решили жить отдельно.
— Но ведь папа тебя так любит! Мечтаю, чтобы какой-нибудь мужчина относился ко мне так же! — говорила совершенно искренне. Когда мужчина по-настоящему любит женщину, это всегда видно.
— Тем не менее, — поставила точку мама, — чувствую себя вправе поступать так, как считаю нужным.
Конкретную причину разрыва не называли, а с расспросами я не приставала. Уверена: истину знает только пара, сколько бы вокруг ни судачили. Мама вообще такая: если в отношениях что-то надломилось, разворачивается — и поминай как звали.
Не останавливает ни отсутствие денег, ни наличие детей.
Она всегда была убеждена, что в любви не бывает третьего. Как только полюбила папу, тут же ушла от первого мужа, однокурсника по ГИТИСу Бориса Аннабердыева. Впоследствии он уехал на родину, работал режиссером-документалистом на «Туркменфильме». А родители познакомились в Московском ТЮЗе, где папа ставил спектакль «Пеппи Длинныйчулок», в котором мама играла одну из трех «злобных учительниц». Погруженный в работу, весь в мыслях об исполнительнице главной роли Лии Ахеджаковой, Остроумову Левитин не замечал. Но однажды зашел в женскую гримерку. Артистки начали флиртовать с режиссером-постановщиком, шутить и хохотать, но папа запомнил только скромно стоявшую в сторонке маму: мучительно краснея, она никак не могла справиться с пуговкой на воротничке, которая все время расстегивалась.
Потом, проходя по балкону Театра имени Моссовета, увидел Остроумову на сцене в чужой репетиции. Остановился потрясенный: какая красавица! Он всегда ценил мамину красоту, иногда даже называл себя «сторожем при портрете». Написал ей записку в командном тоне: «Жду под елкой. Левитин». Елка, если не ошибаюсь, стояла на Пушкинской площади. Мама не могла ослушаться режиссера, пришла почему-то с тортом в руках. Михаил Захарович проводил ее до дома, мама позвала зайти на чаек, но он твердо ответил: «Я никогда не буду пить чай с вашим мужем». Мама рассказывала, что папа подействовал на нее магнетически: спустя короткое время, даже не предупредив Бориса, она уехала с ним в Ленинград. Когда вернулись, держась за руки на эскалаторе станции метро «Комсомольская», поклялись друг другу отныне быть вместе.
Мама с порога объявила мужу, что уходит, даже затрещину от него получила. А папа, который тоже был несвободен, проявил некоторую нерешительность: боялся обидеть жену Машу, на которой женился очень молодым, и ушел из первой семьи только через три года. Встречались родители тайно. Мама вспоминала, как однажды на каком-то чердаке устремилась к папе с распростертыми объятиями и случайно попала ему кулаком в глаз. Вместо любовных признаний Левитин разразился поистине одесским криком.
Папа говорил, что они были совершенно не похожие друг на друга существа. Мама нашла в нем то, чего не хватало ей в себе, — свободу, веселье, хаос, карнавал. А он встретил свой идеал — женщину внешне холодноватую, но страстную внутри, безупречно моральную, чистую, с некоторой назидательностью.
Двадцать четыре года прожили в любви и согласии и вот решили развестись.
«Доченька, почему ты ничего не делаешь? Не уговариваешь маму передумать? Неужели все равно, что семья распадается?» — недоумевал папа. Я очень хотела, чтобы родители были вместе, но все-таки процитировала маму: она так решила, это ее право. Судя по персонажу, под которым папа вывел меня в своей книге «Еврейский Бог в Париже», он принял такую реакцию за черствость. Вся эта повесть — признание в любви маме, она о том, как Михаил Захарович вновь пытался наладить семейную жизнь, но, к сожалению, было поздно. Возможно, я реагировала бы иначе, если бы наблюдала какие-то родительские дрязги. Но они при мне вообще не ссорились, даже голоса друг на друга не повышали.
С Мишей мы случившееся не обсуждали: пытались соблюсти деликатность. Лишь спустя много лет он рассказал, что в тот мой «американский» год чувствовал какое-то напряжение между родителями. При нем они не ругались, но Миша переживал, если его выставляли с кухни, где мама с папой выясняли отношения.
Папа писал, что когда определил причину развода в своем «безответственном отношении к семье», мама поправила — в его «безудержной любви к свободе». Звучит красиво, но смахивает на художественный вымысел. В то время они надавали интервью, в которых иногда выражали взаимные обиды. Но сегодня столько воды утекло, что все как-то сгладилось. Так или иначе, мама сразу объявила: что бы там ни было, но папа остается папой.
