Было страшновато: молодежь из старых, еще деревянных Кузьминок отчаянно воевала с вновь прибывшими. Шли друг на друга с кольями и цепями. Однажды под такую «разборку» попал брат. Возвращался с работы, на него неожиданно налетели несколько человек и долбанули по спине цепью.
Папа воспитывал Алика как родного, никакого различия между ним и мной не делал. Но когда брату исполнилось восемнадцать, папины родственники решили сделать «доброе» дело. Алик поехал в гости к папиной тетке. Она только вышла замуж и знакомила всех со своим избранником: «Вот, познакомься. Это Алик. Ну, я тебе говорила — неродной сын Василия».
В тот день Алик первый раз в жизни напился. Домой пришел уже под утро, разбудил маму: «Говори: родной мне папа или не родной?»
Мама стала объяснять, что не тот отец, кто родил, а тот, кто воспитал.
Показала похоронку. Рассказала, что его папа лежит в Кенигсберге, в братской могиле. Спустя годы я тоже видела эту похоронку, на всю жизнь запомнила сухие протокольные слова: «Пуля попала в правый висок с раздроблением глазного яблока».
А тогда Алик маму попросил: «Только Ане не говори. Она будет ко мне хуже относиться».
Вот уж неправда! Я Алика любила, как только может любить сестра старшего брата. Но теперь мне кажется, что это известие Алика надломило. Да так, что он никогда уже не смог выпрямиться. В чужую душу не залезешь, а я все-таки была намного младше, чтобы брат делился со мной своими переживаниями.
Но обида на то, что от него долго скрывали правду, так и не прошла. Брат начал «поддавать». Чем дальше — тем больше. Так нигде толком и не работал. А в тридцать пять лет покончил с собой — повесился. На похоронах не могла на него смотреть: шея была зашита через край суровой ниткой.
У папы день памяти — седьмое марта, такой вот он нам с мамой «подарок» подготовил своей неожиданной кончиной. С тех пор всякий раз слезы наворачиваются, когда поздравляют с женским праздником.
Потом мама тяжело заболела, и я носилась к ней через весь город. Однажды только покормила, домой вернулась — а ее телефон уже не отвечает. Потому что некому подойти.
Да, боли и потерь в моей жизни хватало...
Но надо было как-то вылезать, так что усиленно занималась аутотренингом, внушала себе: у тебя есть сын, внучка — не бросай их. Если со своим горем не справишься, они будут несчастны. Они тебя любят. Ты сильная. Тебе еще рано превращаться в овощ.
Потихоньку-полегоньку, но из черной ямы, где оказалась после Юриной смерти, я все-таки выбралась. Только в квартире нашей остаться не смогла: поменялась с сыном.
А четыре года назад на нас обрушилась очередная трагедия. Вдова Алика Татьяна — даже произносить страшно — погибла на собственной кухне. Она была дома одна, неосторожно наклонилась над плитой и вспыхнула как факел от газовой конфорки. Каким-то чудом Таня смогла затушить пламя и даже вызвать «скорую». Но ожоги оказались такими сильными, что через три дня она умерла.
У племянника Максима тоже жизнь как-то не складывается: ни семьи, ни работы.
Конечно, он пережил настоящий психологический слом: когда-то именно Максим первым нашел своего отца в петле. Спустя годы так страшно потерял мать... Сердце за него болит, но как помочь — не знаю. Человек сам должен захотеть изменить свою жизнь. Вести душеспасительные беседы я уже не в состоянии. Как будто какой-то злой рок преследует нашу семью...
Сегодня я привыкла жить одна. И даже представить не могу никого рядом. То ли мы с Юрой слишком хорошо наши годы прожили, то ли мужик пошел мелковатый... Денис раз целую лекцию мне прочел: уговаривал кого-нибудь найти, ссылался на физиологию. А потом в гости зашел друг семьи, хирург-пластик, которого мы прозвали «бабьим угодником».
Когда-то Юра и еще один наш приятель взяли с него обещание: если с ними что-то случится, за вдов будет отвечать он. Обоих действительно не стало. Вот теперь и заходит проведать: «Бабы, мне вас доверили!» Сидим с ним на кухне, а тут Денис в дверь звонит. Я решила его разыграть и открываю с громким шепотом: «У меня мужчина!» У Дениса аж желваки заходили! Понимает, что сам меня уговаривал с кем-нибудь познакомиться, но от злости весь просто трясется. Вот и слушай потом его медицинские советы. Как же мы хохотали, когда моим «мужчиной» оказался друг дома! Хотя не зарекаюсь: никогда не знаешь, что с тобой будет завтра.
Наверное, я оптимистка по натуре: почему-то кажется, что за поворотом ждет только хорошее.
