И ни слова, ни мысли о том, чтобы остаться. Каждый раз после спектакля ждал меня у гримерной. Юра Владимиров предлагал: «Саш, ну пойдем на воздухе постоим!» Но его было не оторвать от дверей. «Боже, как же он тебя любит!» — говорили все.
Саша очень хотел детей. Мечтал: «У нас будут Сашка, Машка и Дашка». Пока жили в Америке, постоянно уговаривал: «Обследуйся, здесь лучшая медицина». У меня были решаемые проблемы, но дойти до врачей все как-то не получалось.
Мы вернулись и снова встретились с Фурцевой, на этот раз в гостях у общих друзей. Она целовала меня, благодарила:
— Хорошая моя, красавица, спасибо тебе!
— За что, Екатерина Алексеевна?! У него и в мыслях ничего дурного не было. Не стоило волноваться.
— Ох, а я переживаю. Каждый раз с ужасом жду окончания этих поездок.
С тех пор нас с Сашей, наконец, стали выпускать. Сначала мы отправились в Италию с «Анной Карениной». На банкете в «Ла Скала» Фурцева подошла к нам, стала расспрашивать:
— Хорошая моя, а где вы с Сашей живете?
— В кооперативной квартире на «Юго-Западной».
— Какой?
— Однокомнатной...
Она подозвала чиновника, маячившего за спиной: «По возвращении из Италии чтоб была им квартира».
Не успели вернуться в Москву, звонок: «На улице Неждановой посмотрите два варианта...»
Пошли туда пешком из театра. Нам показали двухкомнатную квартиру на пятом этаже и трехкомнатную на первом. Мы, не сговариваясь, выбрали вторую. Трудно представить, но тогда машин в Москве почти не было. Дай бог, одна за несколько часов проедет по тихой улице Неждановой, ныне Брюсову переулку. Окна спальни и кухни выходили в зеленый двор с вековыми деревьями и цветущими клумбами.
Распахиваешь — и ты будто в лесу. Комнаты располагались по кругу: тридцатиметровая гостиная, две другие по двадцать с лишним метров, кухня — двенадцать. Роскошная квартира!
Довести ее толком до ума мы не успели, вскоре Саша вновь стал «невыездным». И в этом есть моя вина. В следующей поездке в Америку я допустила досадную ошибку. В самолете села рядом с Ниночкой. Кто-то из знакомых подошел ко мне и сказал, что Саша выпивает:
— Одного твоего слова будет достаточно, чтобы он остановился.
— У него своя голова на плечах, — отрезала я.
На почве лишений и ограничений, которыми обложили Сашу чиновники от культуры, он стал позволять себе выпить лишнего.
Контроль над собой никогда не терял, с ног не валился, но я все равно резко и без обиняков давала ему понять, что дружбу с алкоголем не одобряю. Саша говорил близким: «Если бы не Мила, я бы в подворотне валялся».
Я и сама любила шампанское. Мы часто сидели в ресторане или дома за бокалом хорошего вина в романтической обстановке при свечах. После спектакля все балетные обязательно снимают напряжение. И мы с друзьями собирались за столом. Но меру надо знать, и когда Саша забывался, я не прощала. Один раз даже ушла к маме.
День прошел в разлуке, я приехала в театр посмотреть на Ниночку в премьерном спектакле «Каменный цветок». Саша, зная, что я люблю ходить окольными путями через оркестр, подкараулил меня.
Большой, сильный, он навис надо мной — руки в стену, не вырвешься.
— Прости! Вернись! Я не могу без тебя!
Заглянула в его глаза, полные отчаяния и муки:
— Конечно, я вернусь.
Мы вместе досмотрели спектакль, поздравили Григоровича с премьерой, а когда стали разливать шампанское, Саша говорит:
— Я не хочу.
— А я хочу! — сказала и выпила два бокала.
— Пойдем домой? — попросил Саша.