Вот и вся интрига.
Четыре с половиной года дети жили со мной под одной крышей. Я их кормил, одевал и обувал, водил в секции. Маша даже после того, как мы расстались, в каждом интервью подтверждала: «Борис — хороший отец». А я, неблагодарный, позволил себе высказаться в прессе, что она не лучшая на свете мать. Я не ставил целью очернить Машу, оклеветать, лишь рассказал, как все было на самом деле. И меня предали анафеме.
Маша перестала общаться со мной даже по телефону. Первые недели после публикации иногда удавалось произнести в трубку вопрос:
— Ты можешь дать мне детей в выходной, я взял билеты в цирк?
— Нет, — и дальше только короткие гудки.
«Да», «нет» — это хотя бы что-то.
Потом вообще не стал слышать ее голоса. Я не конфликтный человек, не люблю воевать. А то, что в последнее время между нами происходит, — это реально война, тупая и бессмысленная. По-другому не скажешь.
Сначала Маша не отпустила близнецов кататься со мной на лыжах. Сказала, Фока плохо себя чувствует. Но вскоре на страницах глянцевого издания я увидел своих детей на горнолыжном курорте с мамой, которая не то что на лыжах никогда не стояла, но и дорогу в фитнес-зал не знает. С ними еще была бабушка — Лидия Федосеева-Шукшина. Тоже «крутая» горнолыжница. Красивый получился пиар на фоне альпийского снега. Но я всегда в таких ситуациях думаю о детях, которые проделали немалый путь в одну сторону, а потом, спустя всего три дня, — в другую.
В мае в один прекрасный день из моей съемной дачи в Красновидово без моего ведома были вынесены все детские вещи.
А мне стали рассказывать, что близнецов увезли на полтора месяца на море. Я засомневался, приехал и открыл ключом, который тогда у меня еще был, дверь Машиной квартиры. Мальчишки, увидев папу, оторопели, мое появление стало для них полной неожиданностью. Такое впечатление, что им сказали: «Папа в командировке». А может, даже умер?.. На самом деле они никуда не уезжали из Москвы, их просто-напросто прятали от меня. Война, объявленная Машей, набирала обороты.
Но это и мои дети, мне важно знать, что с ними происходит, например почему Фома и Фока не пришли на подготовительные занятия в школу?
И я снова берусь за телефон. Все зависит от того, кто возьмет трубку. Няня и Макар сразу ее бросают — им ни к чему ссориться с Машей. Если же подходит Фома или Фока, радости моей нет предела. Они тоже счастливы, рвут телефон друг у друга из рук. Фока начинает рассказывать одно, Фома — другое. Привыкли со мной делиться, и теперь им этого очень не хватает.
Возможность видеться с близнецами появилась в октябре, когда они стали два раза в неделю ездить в школу в подготовительный класс.
— Пап, мы знаем, почему вы с мамой расстались, — сказали они мне в одно из первых свиданий.
— И почему же?
— Потому что ты ее любишь, а она тебя — нет.
Как шестилетние ребята могли все так точно понять?!
Трудно сказать, что ко мне чувствовала Маша. Чужая душа — потемки, тем более Машина. Такого закрытого человека еще поискать. Иногда кажется, что любовь была, ведь она решилась родить от меня детей. Я же хоть и не сразу, но влюбился настолько сильно и искренне, что до сих пор не могу избавиться от этого чувства. А может, и не хочу.
Даже не знаю, когда ко мне пришло осознание этой любви: может, после того как Маша сказала, что беременна? Я был безумно рад, ощущал себя самым счастливым на свете. Может, любовь родилась из чувства благодарности к Маше, подарившей мне эти невероятные, ни с чем не сравнимые эмоции? Точно знаю, если б не дети, мы бы разбежались. Однозначно. Не потому что я хороший, она плохая или наоборот.
Мы просто разные, и понятия о семье, об отношениях с близкими у нас не пересекаются ни в одной точке.
Маша отнюдь не трепетный и не сентиментальный человек. Она неласкова, невнимательна. Наоборот, скорее сдержанна и холодна. А порой и вспыльчива. Мне кажется, мы оба были счастливы, когда узнали, что Мария беременна. Однако это не помешало ей из-за какой-то ерунды раскричаться на меня. Я почувствовал, что пахнет жареным, и дабы не наговорить лишнего, уехал. С миротворческой миссией прибыл потом очень вовремя, мне просто несказанно повезло: простив меня, Мария сказала, что еще несколько минут и я не застал бы ее дома. Она собиралась сделать непоправимое, чего бы мы потом себе не простили...
