Я поняла: если муж дошел до того, что не обращает внимания на жену, которая все это видит, значит, он уже все для себя решил. Теперь слово было за мной.
Но я не могла — очень его любила. Очень. Как и все предыдущие годы, наполненные общей борьбой, общими заботами, радостями и печалями. Никогда не задумывалась за что, не ставила плюсы и минусы: вот в этом он хорош, а здесь мог бы быть и получше. Вот и теперь просто терпеливо ждала каждый день в течение двух лет. Сидела на кухне, уставившись в одну точку, понимая, что теряю мужа, и надеялась, что, может, если буду ждать, он вернется. Вернется тот прежний, мудрый, все знающий и понимающий Илья, который всегда подставлял плечо в трудную минуту.
Какой толк говорить о том, что я пережила, что творилось в моей душе все эти долгие мучительные часы, ночи ожидания?
Я не одна такая — похожих историй сколько хочешь, и все обманутые женщины чувствуют одно и то же: боль, унижение и тоску одиночества.
Почему я терпела так долго? Да потому что до последнего верила, что все опять станет как прежде, ведь мы прожили вместе огромную жизнь. За год до расставания Илья преподнес мне в сундучке из живых роз роскошное бриллиантовое колье. «Ну наконец-то, — подумала я, — он все понял, он просит прощения, он возвращается!» Но не случилось...
Когда-то мы мечтали, что у нас обязательно будет двое детей — мальчик и девочка.
Не случилось и этого. Я потеряла второго ребенка. Наверное, подспудно мы оба надеялись, что беременность вновь сблизит нас. Илья, правда, ни на чем не настаивал. Понимал, что в нашей с ним ситуации не имеет на это права. Женщина рожает детей прежде всего для себя. И оставить ребенка было моим решением. Но на третьем месяце я его потеряла. Выкидыш. Наверное, именно тогда что-то умерло в моей душе...
Когда Мартину исполнилось два с половиной года, мы развелись. Это была моя инициатива, Илья старался как-то склеить наши отношения, словно разбитую чашку, но я чувствовала, что это невозможно, мы уже прошли точку невозврата. Не могла и не хотела больше терпеть, нервы стали ни к черту, мои страхи и неуверенность отражались на маленьком сыне, я все чаще срывалась.
Не помню, что стало последней каплей, после которой сказала: «Все! Хватит!» Жила в каком-то трансе, не фиксируя в памяти череду душевных ран. Помню только, что это было в пятницу вечером и я не успевала подать заявление на развод. Перепоручила Мартина няне и все выходные прорыдала. Выплакала, наверное, целое море слез и вместе с ними остатки надежды.
А рано утром в понедельник поехала в суд. Я долго могу молчать, терпеть и тереть к носу, но когда чаша переполняется, рублю раз и навсегда. Пускай это будет ножом по сердцу, но обратной дороги нет.
Приехала на тренировку «Ледникового периода» и прямо на льду отдала Илье повестку в суд. Он отреагировал на удивление спокойно, ведь знал меня как никто другой и понимал, что решение мое продуманное и взвешенное.
Нам не было нужды выяснять отношения.
Друзья меня осуждали. Некоторые крутили пальцем у виска: «Зачем ты это делаешь? Он так поднялся! Ты же уходишь от миллионера!» В прессе даже появились намеки на то, что это просто пиар-ход. Дескать, зачем нужно было прилюдно оглашать свое решение? Могли бы и дома по-тихому все обсудить. Честное слово, и в мыслях не было давать пищу досужим сплетникам. То, что я сделала, было абсолютно естественным. Только ледовая площадка оставалась для нас домом. А в нашей квартире к тому времени проживали всего лишь фантомы бывших супругов, милые интеллигентные соседи, связанные общим ребенком.
Первый год без Ильи дался очень тяжело.
