Было такое чувство, будто вторгаешься без разрешения в чужой дом, в котором уже живет другой человек... Кроме того, мне хотелось, чтобы мое дитя как можно меньше впитало страстности, чтобы его терзало хоть на градус меньше. У нас прекратились с женой всякие плотские отношения с момента, как мы узнали о беременности, и до сих пор — пока Катя кормит Павлушу грудью. Ни в коем случае не хочу, чтобы с молоком матери в дочку входила моя неугомонная плотская энергия: она мне самому иной раз портит кровь, а я желаю, чтобы моей доченьке жилось чуточку полегче.
Поэтому наша с Катей жизнь спокойно течет в платоническом русле. Понимаю, как это странно современному слуху, но мы уже натренированы и нас наш выбор ничуть не напрягает.
Девять месяцев пролетели стремительно. Тем более что Катю беременность отягощала разве что увеличивающимся пузом, она снималась без остановки. А на девятом месяце мы решили купить Павлуше в подарок квартиру. Денег не хватало, мы собирали по друзьям, продавали все и вся, закладывали фамильные драгоценности.
Десятого февраля Катя проснулась с некомфортными ощущениями в животе, я повез ее в роддом, врач констатировал: «О, процесс пошел! Вечером приезжайте рожать». А нам до зарезу нужно было назавтра внести очередную сумму.
Мы, побросав в сумку несколько золотых побрякушек, находясь уже фактически в родах, отправились по ломбардам. Катю все это развлекало, нафантазировала, что она — беременная жена олигарха с выдающейся фамилией Барахло в сопровождении охранника, угрюмого мрачного типа, мотается по скупкам, пытаясь подороже впарить свои цацки. Благо оба актеры, играя целый день в эту игру, мы настолько вжились в роли, что Катя с удивлением обнаружила, что наступил вечер! Она все еще в образе беременной жены олигарха, а я — в роли охранника, а меж тем пришла пора рожать. Мы срочно вернулись в привычные роли самих себя и рванули в роддом. Катя, настаивавшая на моем присутствии при родах, теперь то и дело охала и ахала:
— Я, наверное, сейчас ужасно выгляжу!
— Ты выглядишь лучше всех! — успокаивал я, снимая репортаж на айфон.
— Ага, потом будешь смеяться надо мной, — ныла Катя.
Отец Димитрий, беспокоясь, слал нам в ночи эсэмэски и, конечно, молился, только поэтому я не трясся в пустых переживаниях. Даже чувствовал себя в некотором смысле врачом, ответственным за результат. Нас совершенно по-семейному поддерживал весь персонал роддома. Директор Ольга Викторовна Шарапова и врач Лариса Рахмановна Амринова отнеслись к нам как к родным.
Мы приехали в десять вечера, в два часа ночи одиннадцатого февраля Павлуша явилась на свет с отметиной — шишкой на голове, которая рассосалась через несколько часов. На личике у нее было выражение недовольного недоумения, мол: и чего?
Что на что я променяла?!
Побывав при родах, думаю, что каждому мужчине надо увидеть те муки, напряжение сил, буквально агонию, которую испытывает женщина. Для меня стало очевидным, что рождение и смерть очень близки, можно сказать — суть одно. Это два основных перехода, которые испытывает человек, первый раз рождаясь в теле, второй — в духе. Увидев собственными глазами, прочувствовав это, он по-другому будет относиться и к своей жене, и к матери, и априори — к женщине вообще.
Ошалевший от навалившихся впечатлений, я вернулся домой. А с утра, разбуженный звонками Кати, мчался по городу, это был первый рейд по магазинам в роли отца. Меня остановил гаишник, я произнес волшебные слова «У меня дочь родилась!»
