Я знаю Дятлова, не пройдет и месяца, как перестанет страдать.
Так и случилось.
Из больницы меня, потерянную и опустошенную после аборта, встречал артист Молодежного театра Петр Журавлев. Мы дружили. Я доверяла ему свои секреты, все перипетии отношений с Дятловым и Юрой. Но Петя не просто дружил, он был еще и влюблен. Он привез меня в свою комнату в коммунальной квартире, и я осталась у него на семь лет. Петя стал моим вторым мужем.
Мы с ним еще только начинали строить отношения, когда я встретилась с Дятловым, чтобы оформить развод, и неожиданно сердце защемило.
Наверное, я очень любила Женю. Сказала ему: «Давай, может, попробуем все вернуть назад? Забудем старое, начнем сначала?»
Он согласился. И мы стали жить вместе, я ушла от Пети, а Женька — от подруги. Эта девушка должна была улетать на ПМЖ в Германию, у нее уже билет был в кармане, когда она повстречала страдающего после расставания со мной Дятлова, влюбилась, решила его спасать, возрождать к жизни. Она никуда не полетела, а он снова вернулся ко мне. Такая трагедия разыгралась!
Женька помучился-помучился, а потом говорит:
— Не могу так, я чувствую ответственность перед человеком, который из-за меня не поехал жить в Германию.
Мы расстались окончательно.
Как сейчас помню, это было в метро.
— Ну, я поехал, — сказал Женька. — К Кате.
— А я к Пете, — ответила я.
Петр Журавлев — удивительный человек: зная, сколько мне в жизни пришлось голодать и скитаться, он сделал для меня невероятную вещь. Пришли мы как-то домой, а Петя говорит:
— Дашуня, я сложил наши зарплаты, заплатил за квартиру и купил продукты. Больше денег у нас нет.
— И что мы будем делать?
Нам ведь предстояло целый месяц жить до следующей получки.
— Работай в театре, а я уйду, буду для нас деньги зарабатывать.
Ему спектакль играть, а он сказал как отрезал. Спивак тогда очень на него обиделся. В эти проклятые девяностые Журавлев, замечательный, талантливый артист, ради меня пошел торговать. Продавал кожаные куртки.
«Ты, Дашуня, играй», — повторял Петя.
Я вкалывала как проклятая, очень много играла, репетировала.
Но с Петей у нас все равно не сложилось. Чувство нежности к этому замечательному парню постепенно таяло. Я была безмерно благодарна за все, что он сделал, но любовь, скрепляющая семейные союзы, — это другое.
Кроме того, я никогда не отличалась скромностью поведения, была законченной кокеткой.
Мне нравилось нравиться. А Петька устраивал сцены. Играя «Ночь ошибок», я с ума сходила по партнеру Володе Маслакову. Между нами ничего не было, но Журавлев чувствовал томление моей души, видел, как кокетничаю, чирикаю, и страшно ревновал, кричал, вытаращив свои красивые русалочьи глаза. И наша семейная жизнь стала медленно, но верно превращаться в ад. Я понимала, какой он хороший, как много для меня сделал. Жила с чувством благодарности, но потом и оно исчерпалось...
Петя спрашивал: «Дашунь, что ты так долго делаешь в ванной?»
А я сидела там, обхватив голову руками, чтобы только не находиться с ним вместе.
