«Лучше бы папа сжег и его! Лучше бы я никогда, никогда его не видела!»
Мама, по обыкновению, не вмешивалась. Ей нужно было беречь голос, и за день до выступления она вовсе прекращала говорить. Молча пошла в спальню, достала из шкафа черную ажурную шаль, распустила ее и удлинила подол необыкновенно красивым кружевом, которое сама связала крючком. Она всю ночь не смыкала глаз. Но на выпускной вечер я пошла в этом платье, которое стало еще восхитительнее. С тех пор где бы я ни была, в какую страну мира ни переезжала, оно всегда со мной. Как знак маминой любви.
Если папы не было дома, нам позволялось немного похулиганить. Так сказать, по умолчанию. Но с возвращением отца в дом словно врывался вихрь.
Спал он очень мало, трех часов вполне хватало, чтобы восстановить силы. В оставшееся время разучивал партитуры, читал, занимался домашними делами.
Он обожал состояние ремонта. Дача наша строилась двенадцать лет. Папа вел с рабочими долгие разговоры, пил с ними чай, видимо, считая, что так вдохновляет их на трудовые подвиги. И действительно: печник Вася, из уважения и привязанности к отцу, все шестнадцать лет, пока мы жили за границей, каждую неделю наведывался к нам на дачу, проверяя, все ли в порядке. Не за деньги и не по чьей-то просьбе. Кстати, с ним связана одна смешная история.
Когда английская королева Елизавета Вторая предложила устроить в честь Ростроповича прием в Букингемском дворце с участием монарших особ Европы, она попросила предоставить список лиц, которых он хочет пригласить.
Папа вписал туда печника Васю и его жену Машеньку. В Англию супругов провожали всей деревней. Ей сшили чудное платье, ему достали фрак. На приеме бедный Вася стоял и смотрел в одну точку, ему жена так велела: «Если тебя что спросят, ты молчи, а когда за стол сядешь, ничего не ешь». До сих пор в их доме хранится приглашение от королевы.
Я унаследовала эту папину черту, тоже безостановочно ремонтирую квартиры — сначала в Америке, теперь третий год здесь, в России.
Папа был гениален во всем, за что бы ни брался. Мог починить любую вещь, начиная от сковородки, у которой отвалилась ручка, до швейной машинки. Он до всего доходил логическим путем и страшно сердился, если я не могла чего-то собрать или привинтить.
«Сообрази! Напряги мозги! Сиди и думай», — говорил он. И я ковырялась, пока не находила решение. Результат налицо: я умею почти все, только с электрикой не дружна — побаиваюсь. Папа же был абсолютным гением. Он разобрал на детали и заново собрал сломанный телевизор, который потом отлично работал. В доме их было три, но мы с Леной не смели ничего смотреть в папино отсутствие, телевизоры включались только когда транслировали бокс, хоккей или футбол. Мама до сих пор обожает бокс. Иногда на даче берет пульт и переключает каналы один за другим, но если вдруг наткнется на соревнования по боксу, обязательно остановится, болеет она очень азартно.
Когда родители уезжали на гастроли, мы оставались с Риммой — нашей няней.
