Алик — мой любовник? Бред какой-то! Мы встречались исключительно в больших компаниях, в ресторанах, куда Тохтахунов всех приглашал, он обожал устраивать праздники. Вот и все!
Гвендаль пережил случившееся легко, он в отличие от меня находился в своей стране. И верил мне безоговорочно. Но не все поступали так же. Косметический концерн, собиравшийся заключить с нами контракт, тут же отозвал свои предложения. Мы потеряли очень большие деньги. Да и про Пашу можно было забыть. И я, что называется, «сдулась». Перестала выходить из дома, когда приглашали на какое-то светское мероприятие, вежливо благодарила и отказывалась.
— Ты так и будешь теперь сидеть в четырех стенах? Пойди куда-нибудь, развейся, — предлагала мама, но я комплексовала:
— А вдруг кто-то станет шептаться за моей спиной и показывать пальцем?
Депрессия набирала обороты.
Я отпустила вожжи, усиленно заедала стресс, послав к черту диеты, и поправилась на пять килограммов. Это для меня много.
— Приезжай в Москву, — раздался звонок отца. — Тут вообще этот скандал расценивают как происки проклятых американцев. А Алика все уважают.
Ответила:
— Подумаю, — но возвращаться не хотелось.
Именно в этот момент Ибрагим сообщил, что меня приглашают в Монако в жюри фестиваля спортивных фильмов.
— А почему меня, а не Гвендаля?
Или он тоже поедет?
— Пригласили одну тебя.
— Нет у меня настроения куда-то срываться.
— Брось, пакуй чемодан, набери побольше вечерних туалетов, там сплошные приемы. Я тебя не оставлю, поедем вместе.
Ибрагим тогда очень меня поддержал, говорил, что я им с Мюриель как дочь. Арабское происхождение, природная хитринка помогали ему сохранять спокойствие и находить мудрое решение в сложнейших ситуациях. И я его послушалась. Благо недостатка в шмотках не испытывала: потратила на наряды кучу денег, много лет восполняя одиночество хождением по магазинам.
Нас поселили в престижном отеле «Эрмитаж», с балкона номера открывался изумительный вид на море.
Сентябрьская погода радовала теплом. Отсмотрев картины, подискутировав с членами жюри, я приходила к себе, садилась в шезлонг и, забыв о неприятностях, вдыхала свежий морской бриз.
В один из дней нас предупредили, что принц заедет поздороваться с жюри. Увидев меня, он повел себя так, будто мы знакомы лет двадцать и расстались вчера: «Марина, привет! Как дела? Рад тебя видеть».
Поболтали ни о чем: принц человек аккуратный и сдержанный в выражениях, ничего лишнего никогда не скажет, говорит тихим голосом. Он постоял со мной несколько минут и отбыл по государственным делам.
В день закрытия фестиваля нас пригласили на дневной коктейль.
Я по традиции осталась в номере. Ибрагим обзвонился: «Ты что там засела? Немедленно одевайся и в ресторан, тут полно нужных людей, надо заводить полезные связи».
У входа в глаза бросился старинный «роллс-ройс». «Наверное, принц приехал», — подумала я и не ошиблась. Вошла в зал, Альбер уже стоял на трибуне, собираясь произнести речь. Меня отловили организаторы: «Мы уж боялись вас упустить. Пожалуйста, вечером не опаздывайте на банкет. Лучше придите минут на пятнадцать раньше. Вы сидите за одним столом с принцем».
Я поблагодарила и предупредила всех своих коллег по жюри: мол, не задерживайтесь, мы сидим вместе с принцем.
Сойдя с трибуны, Альбер стал прохаживаться среди гостей.
Я все время чувствовала, что на меня кто-то смотрит. Оглядывалась и неизменно ловила на себе заинтересованный взгляд принца.
«Странно, — гадала я, охваченная каким-то внутренним беспокойством, — зачем ему на меня смотреть?»
Вечерний банкет проходил в здании, крыша которого сдвигается, обнажая звездное небо. Я, как просили, явилась заранее. Всех встречают и проводят к столикам, а мне говорят: «Подождите». Я снова заволновалась, но тут меня тоже отвели к моему креслу и сообщили: «Это самое почетное место. Принц будет рядом с вами».