Ирина Великанова: «Гурченко хотела покончить с собой»

«Раковина залита кровью, в руке у Гурченко — бритва. С криком: «Что вы делаете?!!» — бросаюсь к ней...»
Ирина Великанова
|
09 Августа 2011

Представлять Люсю такой, какой она выйдет в моем платье на сцену или перед телекамерами. Я всегда помнила, как в самом начале нашего сотворчества Гурченко сказала: «Ведь ты не идешь в этом платье по красной дорожке в Каннах, а я иду!» Со временем я научилась видеть Люсю на той самой красной дорожке...

До сих пор слышу от знакомых:

— Почему ты терпела, когда Гурченко присваивала себе твои заслуги? Ведь она ни разу не назвала твоего имени, когда журналисты заводили речь об «изумительных, оригинальных» нарядах! Говорила, что шьет сама!

В ответ улыбаюсь:

— Я человек не тщеславный, — или привожу слова Леонардо да Винчи, которые услышала от Люси в самом начале нашего сотворчества: — «Проект дороже построенного собора»...

Платье, которое я приносила Люсе тринадцатого февраля, пришлось дошивать без примерки.

Дверь открыл Сенин. «Передайте Людмиле Марковне», — с этими словами я сунула ему в руки пакет.

Замешкалась на пороге: надеялась, что Люся, услышав дверной звонок, выйдет из комнаты, увидит меня и скажет что-то вроде: «Ты платье принесла? Сейчас примерим!»

Люся не вышла.

Несколько дней я ждала ее звонка. Тем более что повод для него — не отданные за обновку деньги — у Гурченко имелся. Не дождалась.

Снова, как и во времена наших прежних разлук, стала писать Люсе письма.

Платье, которое я сшила для Гурченко спустя сорок лет после выхода
«Карнавальной ночи», немного отличалось от оригинала
Платье, которое я сшила для Гурченко спустя сорок лет после выхода «Карнавальной ночи», немного отличалось от оригинала
Фото: Фото из архива И. Великановой

Послания оставались без ответа. А посылка, куда я вложила две сшитые ночами блузки, вернулась обратно. Судя по тому, что пакеты, в которые были упакованы подарки, оказались порваны, Люся посылку открывала. Посмотрела, что в ней, — и велела отправить обратно. Вторая посылка — с красивым платьем из шелка и кружев — вернулась нераспакованной.

На работу теперь я ездила как на каторгу, а из костюмерной боялась шагу ступить. Вдруг пойду по коридору, а мне навстречу — Люся? Прошествует мимо, сделав вид, что мы не знакомы — как тогда дальше жить? Однажды я была свидетельницей ее встречи с Кобзоном в коридоре телецентра. Иосиф Давыдович поздоровался, а Людмила Марковна даже головы в его сторону не повернула. А Евгений Гинзбург, с которым Люся поругалась на съемках фильма «Рецепт ее молодости» и семь лет не разговаривала?

И мимо него Люся проходила, делая вид, что не слышит приветствия. Петр Тодоровский, рассорившийся с Люсей на съемочной площадке фильма «Любимая женщина механика Гаврилова», ждал, когда королева смилостивится и снизойдет до общения, целых десять лет. Одна деталь: ни Кобзон, ни Гинзбург, ни Тодоровский не зависели от Гурченко в той степени, в какой зависела я.

Несмотря на все предосторожности, однажды я с Гурченко едва не столкнулась. Вышла из телецентра и увидела у входа ее машину. Меня как кипятком обварило: «Люся здесь!» Побежала прочь с такой скоростью, что аж дыхание перехватило. А на другой день написала заявление об увольнении. Устроилась работать в ателье. Промучившись несколько месяцев, подумала: «Я что, частным шитьем не проживу?»

— и тоже ушла. Заказчицы нашлись сразу — милые, интеллигентные женщины. Но я по-прежнему тосковала по Люсе. Сердцем чувствовала, когда ей было плохо. Однажды, от непонятной тревоги не сомкнув за всю ночь глаз, наутро позвонила Маше. И узнала, что Людмилу Марковну положили в больницу:

— У мамы что-то с кровью. Очень серьезное.

Сердце зашлось: «А вдруг это смертельно?!»

Задыхаясь от ужаса, с трудом выговариваю:

— Ты... ее... навещаешь?

— Завтра собиралась.

— Спроси: могу ли я прийти?

Звоню вечером следующего дня:

— Ты была в больнице?

— Лучше бы не ходила. Она так на меня орала! Почему-то решила, что я явилась узнать про завещание. Кто-то ее явно накрутил.

— А мою просьбу выполнила?

— Да. Она еще громче крик подняла. Мол, пусть даже близко не подходит!

Но и после этого я продолжала Люсю любить. Она снилась мне почти каждую ночь — в необычных, кра­сивых нарядах. Наутро я помнила платья и блузки до последней рюшечки. Мне очень хотелось сшить нечто подобное для Люси. От мысли, что мои мечты так и останутся мечтами, сжималось сердце.

И все-таки еще одно платье я для Люси сшила.

В октябре 1997 года мне позвонила художник по костюмам Мила Златопольская, с которой мы когда-то вместе работали на «Бенефисе»:

— Ира, выручай. У нас на НТВ готовятся к съемкам семидесятилетнего юбилея Рязанова, и Гурченко нужно сшить платье — такое, в каком она снималась в «Карнавальной ночи». Черное, помнишь? Оно простое...

— Какое же простое?! Это же Голливуд! В этом платье Гурченко звездой стала.

— Пожалуйста, не отказывайся. У нас просто нет других вариантов. Обратились к Юдашкину, он говорит: «За десять дней не успеем». А ты, я знаю, и посложнее вещи за неделю шила. К тому же мерки Гурченко у тебя есть.

— Хорошо, давай попробуем.

Подпишись на наш канал в Telegram
Яблочный пирог «Букет роз»: рецепт красивого и вкусного лакомства от Сергея Малоземова
«Рецепт недели на этот раз — пирог с цветами! Получается воздушный инежный пирог, который точно порадует не только вкусом, но и красотой.Пользы тут, конечно, мало. Но мы уверены, что вы вряд ли станете готовитьтакое сладкое каждый день», — говорит телеведущий и врач по образованию Сергей Малозёмов.

Звезды в тренде

Анна Заворотнюк (Стрюкова)
телеведущая, актриса, дочь Анастасии Заворотнюк
Елизавета Арзамасова
актриса театра и кино, телеведущая
Гела Месхи
актер театра и кино
Принц Гарри (Prince Harry)
член королевской семьи Великобритании
Меган Маркл (Meghan Markle)
актриса, фотомодель
Ирина Орлова
астролог