Меня заворожили его руки. Заметив это, Веня сказал: «Видишь мои большие пальцы? Один короче другого на целый сантиметр».
Мы расхохотались, было такое чувство, что знакомы сто лет. Утром отправились кататься на лыжах. Заехали далеко в лес, остановились под сосной, Веня ударил по ветке лыжной палкой — на нас обрушилась лавина снега. И тогда он привлек меня к себе, поцеловал и предложил выйти за него замуж. Я рассмеялась, подумав: «Вот артист! Вернемся в Москву, он обо всем позабудет...»
Но на следующий день после возвращения Веня встретил меня возле института: «Я сказал родителям, что у меня появилась любимая и мы собираемся пожениться. Они приглашают тебя в гости».
Однако смотрины пришлось отложить.
Я слегла с жесточайшей простудой. Когда Веня пришел меня проведать, он извлек из-за пояса подарок — две книжечки. Сборник детских стихов и книжку в голубой обложке в белый горошек под названием «Дневник матери». Там подробно описывалось, как ухаживать за грудным младенцем, пеленать, чем кормить. И несколько чистых страничек, чтобы молодая мама могла записывать данные своего ребенка. Удивительно полезная книжица, я потом растила по ней Лену и Алику, аккуратно фиксировала их прибавки в росте и весе, первые слова. Ленины успехи записывала синими чернилами, Алики — красными.
Маме понравился Веня, хотя она посчитала, что жениться нам рано. Растила меня мама одна. Мы жили в шестнадцатиметровой комнатке в огромной коммуналке с сорока пятью соседями!
В кухне еле умещалось двадцать столов, ванной не было — только кран с холодной водой. Коридор был увешан корытами, в них стирали белье, которое развешивали на веревках на кухне. Помню, как-то собралась купать Леночку, нагрела ведро воды, а в него вдруг закапало с ватных штанов дядьки-соседа, который работал проводником на железной дороге.
Смехов в отличие от меня воспитывался в полной семье. Его мама Мария Львовна — крупная, красивая, энергичная женщина — была терапевтом. Отец Борис Моисеевич — экономист, профессор — преподавал в Плехановском институте. У него защищал диссертацию будущий академик Абалкин. Жили Смеховы на 2-й Мещанской в академическом общежитии с коридорной системой в двух маленьких комнатках-клетушках.
Общая кухня, умывальник, четвертый этаж без лифта. Зато на первом этаже работал душ, куда раз в неделю за двадцать копеек пускали помыться.
Когда Веня наконец привел меня знакомиться с родителями, стол был накрыт красной бархатной скатертью. Обед из трех блюд подавала домработница Настя, которая решала все бытовые проблемы Смеховых. Веня, к примеру, узнал, что обувь можно починить, только когда мы стали жить вместе.
Приняли меня как родную. Мама тут же вытащила семейный альбом под цвет скатерти и стала показывать фотографии: Венечка держит головку, Венечка во дворе... «Он был таким красивым мальчиком, что с ним здоровалась вся улица», — умилялась Мария Львовна.
