А потом коса нашла на камень.
Я постоянно спорила с продюсером, у меня на все была собственная точка зрения. Если что-то не нравилось, заявляла не стесняясь: «Так делать не буду». Валера мог позволить себе ненормативную лексику, называл определенным словцом микрофон. Я просила:
— Не говорите так, пожалуйста!
— Я буду говорить то, что считаю нужным, — сердился он.
— Тогда уйду, — вспыхивала я.
— Ну и уходи!
Такие сцены случались по нескольку раз на день. Валера наверняка думал: «Вот нахалка!
Ничего не умеет, не знает и учит меня жить!»
Последний конфликт случился накануне съемок нашего первого клипа. Мы сидели за столом в клубе «Солярис», в «Космосе», где постоянно репетировали, и Белоцерковский вдруг сказал:
— Маш, пойди помой посуду.
Мол, посмотрим, кто здесь главный. А я говорю:
— В моем контракте не сказано, что я должна мыть за вами посуду. Если хотите, можете сделать это сами. Или пойдемте вместе помоем, чтобы мне не было скучно.
Это, конечно, был край. И на следующий день со мной расторгли контракт. Я сделала вид, что нисколько не расстроена, и только на улице дала волю слезам.
Было очень обидно.
Ждала, что за меня вступятся наши девчонки. Мы ведь так дружили! Без конца созванивались, друг у друга дневали и ночевали. А они даже не позвонили, не посочувствовали. Для меня это было первое серьезное разочарование в людях. Что же касается Валеры, то сейчас я понимаю — он был по-своему прав. Начальник не может отвлекаться на бесконечные споры с подчиненными. Белоцерковский выстраивал группу по определенному плану, а я в этот план вписаться не могла. Не так воспитана.
Стартовали «Любовные истории» очень хорошо. Песня «Школа» была во всех чартах, по телевизору крутили клип. А я сидела в обшарпанном корпусе РАТИ на Таганке и плакала. Белоцерковский моментально нашел мне замену. Я смотрела на эту девочку на экране и думала: «На ее месте могла быть я...»
Не понимала тогда, что это Промысел Божий.
Передо мной очень скоро встал бы выбор — «Любовные истории» или театральный институт. Поступая в РАТИ еще будучи в группе, я не подумала, что совместить учебу с концертами и гастролями не получится. И Бог помог сделать верный выбор.
Первые два года в РАТИ было очень сложно. Я жила только учебой и сутками пропадала в институте. Занятия начинались в девять утра и заканчивались глубокой ночью. Мы ставили этюды, фонтанировали идеями и спорили. Спохватишься — уже три часа. Когда не успевали в метро, оставались ночевать прямо в зале на матах. А когда жаловались, наш мастер Валерий Гаркалин говорил: «Если не можете, значит, это не ваше. Я, когда учился, тоже свою маму не видел неделями».
Уставала я ужасно.
Возвращаясь из института, сползала по стенке в прихожей. Коленки подгибались, и я мгновенно засыпала. Не было сил снять одежду и пойти в ванную.
А потом в моей жизни появился Илья.
Мы познакомились в ресторане, в компании общих друзей. Я тут же почувствовала, что это «мой» мужчина. Помню, подруга спросила: «Ну как он тебе?» И я честно сказала, что он мне очень понравился. Она была удивлена: «Я от тебя такого никогда не слышала!» Знает — я не влюбляюсь с первого взгляда.
Илья потом признавался: «Сразу понял, что мы будем вместе. Передо мной сидел ангел. Разве мог я подумать, что у ангела такой характер?»
Илья жил в Челябинске, но в Москву приезжал довольно часто.
Я долго к нему присматривалась, потому что уверена: прежде чем решиться на серьезные отношения, нужно узнать друг друга. Бывает, что люди влюбляются с первого взгляда и живут всю жизнь душа в душу, но это большая редкость.
Я видела — Илья достойный человек. Не пьет, не курит, образован. Много работает и любит родителей. Илья меня с ними почти сразу познакомил. Сказал: «У папы юбилей. Я бы хотел, чтобы ты тоже присутствовала. Приедешь к нам в Челябинск? Не волнуйся, будем жить отдельно. Тебя мое приглашение ни к чему не обязывает». Я оценила его деликатность. Он вел себя уважительно. Не навязывался. Не торопил, понимал, что мне нужно время.
Я девочка домашняя. Илья говорил: «Тебя родители растили как розочку в оранжерее, и теперь я буду о тебе заботиться».
Мы начали жить вместе, когда я училась на втором курсе. Илья снял квартиру в Москве. Половину недели проводил в Челябинске и со мной — три-четыре дня. Иногда я ездила к нему на Урал. Специально перевелась на заочное обучение, чтобы с ним не разлучаться. Надо мной смеялись: «Вот дурочка! Кто же едет из Москвы в Челябинск? Даже ради любви?»
Почти год мы не могли друг на друга наглядеться. А потом началась притирка характеров. Точнее, укрощение строптивой. У меня ведь не девичий нрав. Я — «огонь». Мне нужна «вода», которая остудит, успокоит. Хотя обычно женщина сама становится «водой» рядом с мужчиной. Один знакомый как-то сказал: «Маша, ты не девочка!
