Я даже не пытался их переубеждать. Говорил только:
— Вы забыли, что сами дали Ирине прозвище Сказочница. Она его полностью оправдывает.
Перед уходом я попросил об одном — не водить в нашу квартиру Безрукова, и Ирина мне клятвенно обещала. Через две недели Сергей уже спал на наших простынях. Сомнительное удовольствие для настоящего мужика прийти и улечься в чужую супружескую постель. Но я не собираюсь его за это осуждать. Думаю, Ира затащила его туда специально, рассчитывая, что я неожиданно вернусь домой (ключ от квартиры у меня оставался), закачу грандиозный скандал, и тогда Сергею уж точно не отвертеться. Как человек порядочный, он просто обязан будет жениться на женщине, семью которой разбил.
В той ситуации меня волновало одно — судьба моего сына. Я очень хотел отобрать Андрюшу, но он был еще маленький, обожал мать, я не мог его травмировать. А забрать бы стоило. Безруков относился к мальчишке по-доброму, но все-таки не мог заменить родного отца.
«Доброжелатели» не упускали случая позвонить ближе к полуночи и с нескрываемой радостью сообщить: Игорь, твоя жена сидит в «Маяке» с таким-то. Не называю имен, потому что ни к чему вмешивать в эту историю лишних людей. Скажу лишь, что это не всегда был Безруков.
Я тут же звонил Ирине на мобильный:
— Меня мало волнует, с кем ты развлекаешься. Но ответь, с кем сейчас мой сын?
— Если тебя это беспокоит, мог бы сам с ним посидеть, — не терялась жена.
— Чтобы совсем развязать тебе руки? Нет, так тебе не повезет.
Я никогда не вмешивал Андрея в наши разборки. Парень и так страдал, что родители разошлись. Мне пришлось остро поставить вопрос о том, с кем будет жить сын, лишь однажды. На летние каникулы Ирина отправила его в Волгоград, осваивать премудрости дианетики и сайентологии на специальных курсах. Я узнал, где наш Андрюшка, когда он позвонил и срывающимся голосом попросил его забрать: «Пап, я не хочу этому учиться!»
За несколько дней, которые потребовались для его возвращения, я чуть не поседел. Неоднократно читал, как в таких организациях пропадали дети.
В Интернете нашел телефон их головного офиса и набрал номер. Разговаривать со мной не хотели. Тогда я предупредил: «Либо вы немедленно сажаете моего сына в поезд и отправляете в Москву, либо я звоню в ФСБ. Там есть отдел, который заинтересует деятельность вашей организации. Я об этом позабочусь».
И продиктовал имевшийся у меня телефонный номер. Андрей вернулся в Москву. Я предложил ему переехать ко мне. Но сын поблагодарил и отказался. Мать он безумно любит, Ирина оказывает на него огромное влияние.
Я очень люблю Андрея, но сегодня вижу, насколько сильно парню не хватает мужского воспитания. С ним надо было обращаться пожестче, поднимать спозаранку, когда хотелось еще поспать, отправлять в школу, когда он собирался ее прогулять. Словом, закалять характер, научить преодолевать трудности, которые встречаются на пути каждого.
В этом деле могла бы помочь армия, но Ирина сделала все от нее зависящее, чтобы он туда не попал. Ответственности за то, что Андрей вырос в тепличных условиях, я с себя не снимаю.
Сегодня он студент филологического факультета Открытого университета. Это уже третье учебное заведение, которое сын сменил. Два предыдущих Андрей бросил.
Объясняю ему: «Учеба — дело нелегкое, придется немало колотиться, прежде чем кем-то стать». Сын отвечает, что это совсем не обязательно, мол, его давно дожидается место в швейцарском банке. В рассказе Андрея мне слышатся знакомые интонации. Наша Сказочница успела задурить парню голову фантазиями, под которыми нет никакой реальной почвы.
Или сын мне сообщает:
— Пап, я вчера был у врача.
— У тебя что-то болит?
— Нет, он исправлял мое биополе, чтобы болезни вообще не могли проникать в организм.
Может, «доктор» действительно потрясающий, но от слов Андрея мне каждый раз почему-то становится не по себе.
После истории с Ириной я зарекся: больше никаких серьезных отношений.
Но верно говорят: человек предполагает, а Господь располагает.
В разгар нашей семейной драмы наступил мой день рождения.
